ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Веснушки на асфальте

1

На земле валялись пудреница, ключи, зеркальце, колечко, косметичка, проездной билет и прочий нехитрый женский скарб. Игорь наклонился, чтоб помочь собрать.
— Да спасибо, я сама, — девушка поспешно запихивала свои безделушки назад в сумочку.
— Неужели вы откажетесь от высококвалифицированной помощи специалиста по собиранию дамских аксессуаров? — он улыбнулся, подавая ей зеркальце.
Никаких иных намерений, кроме помощи пострадавшей, у него не было. Ну, может быть, чуть-чуть. Интересно ведь, какое лицо у обладательницы такой стройной фигуры и бесконечных ног. Но хозяйка ног продолжала продолжала укладывать вещи в сумочку и лицо не поднимала.
"Кажется, я её раздражаю своей назойливостью. Ладно, помогу и сразу уйду. Демонстративно. В другой раз не будет путать меня с обычным приставалой. А всё-таки какое у неё лицо? По фигуре — модель. Но модели красивы только на подиуме, да и то с большого расстояния и в гриме. Некогда Юлиан Семёнов в аналогичной ситуации советовал: модель перед употреблением нужно отмачивать в ванной полчаса. И не только из гигиенических соображений", — лёгкие мысли Игоря плавно перетекали одна в другую, не задевая извилины.
Наконец она закрыла сумку, но голову поднимать не спешила:
— Спасибо вам, — буркнула она куда-то в землю.
— Не за что, — Игорь повернулся с независимым видом, честно собираясь уйти.
Почему-то перед глазами возникла картина: девушка в чёрном пальто, с перламутровой сумочкой на плече. Голова опущена, волосы закрывают лицо. Его почти не видно, только щека... Что-то тут не то. Ах, вот оно что:
— Девушка вы щеку вымазали, — бросил он через плечо и повернулся.
Она всё ещё, не поднимая головы, провела по щеке тыльной стороной ладони. Зелёное пятно даже не размазалось. Поскольку Игорь продолжал на неё смотреть, она поняла, что грязь осталась. Достала зеркало, инстинктивно приподняла голову. Такое же зелёное пятно симметрично красовалось на другой щеке. "Чёрт, да это же татуировка, — подумал он. — Неудобно как-то получилось".
— Извините, я пошутил. Первое апреля.
— Первое апреля будет завтра.
— А шучу я сегодня. Неужели вам неприятно, если молодой, образованный, в меру интеллигентный...
— Приятно. Когда образованные и интеллигентные — приятно.
— В качестве вещественного доказательства могу диплом показать. Там написано, что я интеллигентный и с некоторых пор неженатый. Только не на улице же вам его показывать. Может быть, зайдём вон в то кафе? — Ну всё, сейчас точно за приставалу примет и отошьёт.
Но девушка с интересом взглянула на собеседника:
— Если мы не просто зайдём в кафе, но вы ещё и на кофе раскошелитесь, то почему бы и нет.
В кафе было пусто.
— И пару бутербродов тоже, пожалуйста, — добавил он заторможенной пухлогубой официантке.
Из стекляшки-кафе просматривалось то место, где они стояли ещё минуту назад. Солнечные полосы прорывались между небоскрёбами и падали на асфальт, на витрины, на капоты мусороуборочных машин, на пыль, поднятую ими. На минуту Игорю показалось, что их отражение в витрине напротив не исчезло, а осталось стоять на тротуаре даже после того, как они вошли в здание. Но солнечная пыль осела, и мираж исчез. Теперь витрина отражала только кафе.
Наконец девушка подняла лицо и вопросительно посмотрела ему в глаза.
"Красивенная деваха! — отметил он про себя. — При этом в ней есть нечто трагичное, совершенно врубелевское. Почему-то хочется, что бы её звали Света. Даже нет, Светка лучше. При всём кажущемся трагизме в ней есть что-то непосредственное и детское. Кстати, на местную она не похожа. Может быть, русская, как и я? А на щеках у нее и вправду узоры. Зелёный, оранжевый, синий — надо признать, хоть необычно, но красиво, со вкусом. Наверное, сейчас в молодёжной среде такое модно. Сколько ей? Не более двадцати двух. Ещё на дискотеки бегает. Кстати, возможно, это не татуировка вовсе, — он не раз видел по телевизору, как художники раскрашивают девиц. Целые пейзажи. Боди арт называется. Всё-таки не исключено, что она действительно модель. Хм... или художница. Закончила местный универ, картины не продаются, денег мало, вот они с коллегами и мажут друг друга, а потом экспонируются за копейки на выставках".
— Вы меня рассматриваете, как шимпанзе в зоопарке. Вас смущают пейзажи на моём лице? — спросила она по-русски.
Только сейчас Игорь сообразил, что разглядывает девушку довольно бесцеремонно:
— Красивые пейзажи, хотя и странные. Это марсианские? — он перешёл на русский тоже.
— Знаю, что странные. Но ведь, правда, красивые? Я художница, вот и...
— Об этом можно было догадаться. Лучше скажите, как вас зовут.
— Друзья зовут меня Светкой, хоть мне это не очень нравится. Света будет в самый раз, — незнакомка улыбнулась.
— А меня зовут Игорь, — сообщил он. — А как вы догадались, что я ваши узоры рассматриваю? Вы все мысли можете отгадывать?
— Я не умею отгадывать мысли. Тем более, такие хитрецы, как вы, завязывают свои мысли и извилины морскими узлами, чтобы нас, скромных служителей муз, пугать и путать. Но я, как большинство представителей творческих профессий, весьма чувствительна и "вижу" реакцию собеседника. Попадания иногда бывают удивительные, — она механически убрала со лба прядь волос за ухо. Совсем как бабушка Игоря.
"Свистит, зараза, имя "Светка" по одной реакции не угадаешь. Как она это делает, чёрт подери? Только не надо мне вешать лапшу насчёт мистики. Гадалки, врачеватели, колдуны — это для идиотов. Тогда, где же лежит истина?" — подумал Игорь.
— Я не думаю, что истина просто лежит. Она скорее всё время трансформируется, как река, в которую два раза не вступишь.
"Неужели она и вправду читает мысли, чертовка. Ой, извините," — произнес он про себя: вдруг она читает каждое слово.
— Что-то вы замолчали. Испугались марсианки? — Света улыбнулась. Её зубы, слава богу, окрашены не были.
— А зачем говорить вслух? Вы и так все считываете.
— Нет, не всё. Я говорю правду. Иногда ваше сознание куда-то уходит. Прячется.
— Ещё бы не прятаться. Пугливое оно у меня. А от вас у него вообще немножко крыша едет.
— Вы хотите сказать, что вы в меня влюбились? Быстро что-то, — девушка взглянула почти одобрительно.
— При чём тут это. Нет, то есть да, вы действительно выглядите сногсшибательно. Но в данном случае всё в кучу: сногсшибательная девушка, расписанная похлеще индейского вождя, угадывающая мысли на расстоянии, передвигающая взглядом предметы...
— Я не умею взглядом передвигать предметы, — перебила она его.
— Ну, картины пишите — небольшая разница.
— Большая, — потом подумала и добавила, — наверное.
Оба замолчали.
— Вы не думайте, я в жизни очень стеснительная, — Света первая почувствовала неловкость затянувшейся паузы. — Я стесняюсь сама себя, стесняюсь росписей на своём фэйсе, вот и хожу, опустив голову, чтоб меньше обращали внимание. Соответственно не вижу ничего и цепляюсь за что попало: за дверные ручки, мужчин и другие опасные предметы. А сегодня зацепилась сумочкой за газетный автомат. Это уже не в первый раз. Хорошо, что автомат крепкий попался.
— Постарайтесь в следующий раз зацепиться за что-нибудь менее опасное. За столб, например. Все правильные девушки цепляются к столбам. Света, а почему вы не смоете свою роспись, раз она доставляет вам столько хлопот?
— Пока не могу... Хлопот... да. Да-да, вы правы. Хлопот. От меня даже кавалеры сбегают, когда понимают, что мои зелёные узоры наждачкой не ототрёшь, — Света смотрела куда-то сквозь него. Наверное, в прошлое. Потом усмехнулась: — А вы такой же ехидный, как я. И шутите похоже.
— С помощью шутки легче оценить содержание мозгов. Шутка — это как мини-тест, проверяющий чего в нас больше: серости или серого вещества. Но вас это не касается, вы у нас не серая, а зелёная. Точнее, вечнозелёная. Как все нормальные марсианки и вампирши. Я понимаю тех, кто сбегает от подобных девушек, чтоб не оказаться съеденным заживо. Так что, если попытаетесь меня укусить, я тоже сбегу, — Игорю и самому не понравился собственный стёб. Переборщил. Всё-таки серость в нём преобладает. На самом деле, ему хотелось как-то приободрить это странное создание. Ей, безусловно, обидно, что кавалеры от неё шарахаются, в то время, когда бывшие однокурсницы уже с колясочками прогуливаются. Вот она и старается, переборов собственную стеснительность, найти друга. — Наверное, эта зелень у вас по причине юного возраста. Не расстраивайтесь. Перерастёте.
— Мне двадцать семь. Не перерасту. Не такая уж я молодая. Но вы правы, хотелось бы найти друга, — она опять где-то зацепила его мысли. — Надоело выть на стены в одиночестве. На два голоса петь веселее. А ещё я люблю детишек. Рожать, правда, боюсь. Вдруг они окажутся такими же несчастными, как я.
— Какими такими? Вы пытаетесь меня убедить, что узоры на лице у вас от рождения? Вы меня разыгрываете. Видно, что они нарисованные, хоть и весьма старательно.
— По правде говоря, я и мысли умею читать... не все, конечно. И да, узоры у меня от рождения... почти.
— Мужчины должны быть счастливы стирать такие узоры поцелуями, — Игорю опять захотелось сказать ей что-то ободряющее, а получилось пошловато. Игривых мыслей у него не было. Даже то, что она одинока и без друга, не даёт ему права тащить её в постель, как корову на бойню.
Она внимательно посмотрела ему в лицо. Её взгляд прошивал до затылка. "Пусть смотрит, — подумал Игорь, — она умная девушка и поймёт, что это только вежливая проверка на вшивость".
— А почему вы развелись?
— А давайте перейдём на ты, — предложил Игорь, потом сделал паузу и выдохнул в стол. — Ты же и так всё знаешь. Я не разводился. Она сама сбежала. Большая любовь. Исковеркала себе жизнь и мне. Обидно, конечно, но я её понимаю. Правда, иногда мне кажется, что она просто себя убедила. Не стоил тот мужик её жертв. Да, он много успел в жизни, настоящий мачо, выглядел, как киноартист. Но ведь это всё фасад. А за фасадом - этих Зин у него был табун, всю жизнь прогуливался по трупам, типичный эгоист. Для таких, как он, человек - букашка, призванная обеспечивать чужие потребности. Нет! Вру я. Зина не могла полюбить дерьмо. Это ревность во мне говорит. Она сбежала бы от меня по любому. Зина - замечательный человек, но мы совсем разные. Она искала в жизни незаурядное - вот и нарвалась. Я пытался её вернуть. Куда там! Комплексы Джульетты не лечатся.
— Пойдём.
— Куда? Не понял, — Игорь решил, что она уже хочет сбежать по своим делам.
— Ко мне. Ты же сам хотел.
Действительно, он только на мгновение представил, как они целуются. "Ну даёт, телепатка", — Игорь почувствовал, что краснеет, но переборол себя и успокоился:
— Поехали. Моя машина тут неподалёку, на парковке. Мне ехать за тобой или дашь адрес?
— У меня нет машины. Я на метро езжу. Моя финансовая ситуация позволяет только оплачивать студию и изредка покупать шмотки в дешёвых магазинах. И не потому, что дура набитая или делать ничего не умею. Просто, куда я с такой внешностью? Преподавать не возьмут. Бэбиситтером¹? Детей пугать?) Да родители их скорее одних оставят, чем со мной. Меня в задрипанный КФСИ² и то не взяли, я как-то от безнадёги устроиться туда пыталась, — она отвела взгляд и посмотрела за его спину.
— Здорова, тёзка!
Игорь услышал знакомый до омерзения голос, и стриженный наголо амбал, шириной с одёжный шкаф, амикошонски хлопнул его по плечу.
— Мы с тобой не тёзки, — отрезал Игорь, не поворачиваясь.
— А разве ты ещё не поменял имя на Фил? Ты же недавно грин-карту получил, — широкоплечий доверительно склонился над Игорем. Его нагруженное давлением и излишествами лицо моментально стало багровым.
— Это ты родился Эфроимом, минским перекупщикам представлялся как Фёдор, а тут ты — Фил. Меня моё имя греет, мне нечего за ним прятать.
— Тебе и в штанах нечего прятать, и в кошельке — тоже, — Фил за словом в карман не лез.
— Пойдём, — Игорь, игнорируя его слова, повернулся к Свете и встал.
— Эй, погоди, — Эфроим-Фил ухватил Игоря за руку и задышал чесноком в лицо. — Вернуться ко мне не хочешь? Ты же, наверное, опять без работы?
— Я лучше повешусь, чем пойду к тебе.
— Насчёт верёвок можно помочь тоже. Тебе намыленную или как? Ха-ха, — натянуто засмеялся Фил собственной шутке. — А может, вы, девушка, желаете? — он шагнул к Свете. — Мне как раз секретарша нужна, посуду мыть. Ха-ха-ха. А если будешь, — он тут же перешёл на "ты", — по вечерам становиться в некошерную позу, то каждую субботу можешь рассчитывать на бонус. Меня всегда тянуло к татуированным тёлкам.
— Ну, так попроси свою жену-корову сделать татуировку.
— А я не женат.
— Охотно верю, с тобой даже корова побрезгует лечь, — Света двинулась к выходу.
— Если передумаешь — возвращайся, — донеслось ей в спину. — Я в этом кафе каждый день. Это моё кафе. А с завтрашнего дня уже не моё, — горько добавил он себе под нос.
— Этим признанием ты заставил своих работников рыдать от счастья, — Игорь услышал последнюю фразу и не сдержался. - Я тебя к себе на работу не зову, добавил он и бросил на стол несколько купюр.
Он догнал Свету уже на улице:
— Фил — редчайший подонок, музейный экспонат.
— Я это поняла.
— Родного брата до самоубийства довёл. Одно время они были партнёрами. Говорили, что Фил затравил его своими тупыми приколами. Но я думаю, он "помог" брату выброситься в окно. Фил феноменально жадный, постоянно обманывает своих работников. Брата он обманывал тоже. Вот и нашёл способ, как удвоить капитал. Удивляюсь, как его ещё не посадили.

2

Белая "Тойота" Игоря была не из новых, но бегала, как молодая.
— Когда меня Зина бросила, — продолжил Игорь уже в машине, — я очень переживал. Пил. И ждал. Долго ждал. Она не вернулась. По-моему, она меня презирает. За что — убей, не пойму. Вот от тоски и выцыганил себе рабочую визу. Припёрся сюда. Тут вроде успокоился. Выучил программирование. Обзавёлся грин-картой³ и, можно сказать, существую.
— Ну, а если она позовёт, вернёшься?
Тойота свернула с кольцевой на сороковую. "Район, действительно, не из дорогих. Тут и прирезать могут ни за грош", — Игорь на всякий случай закрыл дверки машины на замки. Бывали случаи, когда среди бела дня обкуренные подростки с пистолетами впрыгивали на светофорах в транспорт и грабили водителей.
— Зина? Не позовёт.
— А всё-таки?
— Не знаю. И... давай о чём-нибудь другом.
Первое, что увидел Игорь в Светиной студии — это незаконченное большое полотно на самодельном мольберте. На нём девушка играла на виолончели. Дул ветер, и виолончель, превращаясь в осенние листья, улетала за раму, оставляя в руках незадачливой музыкантши лишь смычок. Но главное заключалось в самой девушке: несмотря на стилизацию, она как две капли воды походила на Свету. Даже узоры на лице и руках были тщательно срисованы с оригинала.
— Картину прошу не трогать и никаких вопросов не задавать. Кофе?
— Да, кофе, пожалуйста, — Игорь растерянно огляделся по сторонам и попытался пройти вглубь комнаты, стараясь не наступать на тюбики, кисти, палитры, куски бумаги с набросками и весь набор нужных и ненужных предметов, которыми изобилует любая мастерская.
Недостаток в средствах бросался в глаза, да и большой аккуратисткой Света не была. У дивана валялись тёплые носки, на ручке кресла — полотенце, халатик. Потрёпанные годами и жильцами стены позабыли, когда их красили в последний раз, в окне торчал ржавый кондиционер. Но при всём при этом в комнате присутствовали какая-то внутренняя логика и домашнее тепло. Дыры в стенах были закрыты холстами хозяйки, возле мольберта расстелен полиэтилен, чтобы краска не попадала на ковровое покрытие, вся посуда вымыта до блеска и разложена для просушки на полки.
— Извини, у меня алкоголя нет. Иногда друзья приносят и сами же выпивают.
— А разве нам нужен с утра алкоголь? Кстати, ты ещё ничего не рассказала о себе. Откуда ты? В твоём русском какой-то акцент, но не пойму какой.
— Украинский. Я из Ельска. Есть такой город на Украине.
— Да, слыхал. Моя мама оттуда родом.
— Вот видишь, мы с тобой почти земляки. Все мои корни оттуда. Мой дедушка был раввин. Вернулся туда после войны и застрял на долгие годы. Он был очень мудрый. Гордость нашей семьи. Его много раз звали переехать в Америку. Обещали работу. Но он не поехал. У него с войны из восьми детей вернулось только трое. Не мог он оставить ту землю. Собственно, никто в нашей семье ехать не собирался, — Света помолчала. — Я с детства дружила с одним мальчиком. Все мальчишки во дворе его обижали, а я заступалась. Меня уважали. В нашем дворе я любого могла поколотить. Вполне соответствовала своей кличке — Дракоша. А Алик был очень добрый. Дома — кошки, собаки. Только сам он ничего собой не представлял. Местечковый — он местечковый и есть. По-другому не назовёшь. Его мама, толстая Лиза, всегда была занята собой, никогда не работала, целыми днями сидела дома, а когда хромой грузчик Фройце, её муж, вечером приходил домой, она спрашивала:
— Фройце, ты покормил ребёнка?
Днём Алика приходилось кормить мне. Мы подрастали. Я уже целовалась вовсю с хулиганом Колькой Григорьевым, а Алик ходил за мной, как хвостик. Один раз я поцеловала и его.
Когда они собралась уезжать, тётя Лиза предложила мне оформить с Аликом брак и ехать с ними. Я была молодая, мне тогда двадцати ещё не было. Думала, это — любовь. Он-то говорил, что любит. К этому времени узоры у меня только начинали появляться. На лицо они ещё не распространились. Вот я подумала, может, американские врачи меня спасут. Не спасли... Не вылечили, но два года в Шепард Прат, в психушке, продержали.
— А Алик куда подевался?
— Не знаю. У него самого оказалось что-то не в порядке с головой, да и с потенцией — тоже. Он даже ухаживать не умел, всё родители за него делали. Мы оформили брак и несколько лет спали, как пенсионеры, на разных кроватях. Однажды он решил всё-таки попробовать. Увидел мои росписи, сказал, что я заразилась от любовника, и сдал в психушку. Два чёрных санитара приехали на машине, упаковали меня как буйную узлом и доставили в госпиталь. Пока я там лежала, Алик оформил развод и сбежал.
Я не думаю, что причиной развода явилась моя болезнь. Он развозил пиццу, а я сидела у него на шее, не могла найти работу. Он очень уставал. Я его ни в чём не виню.
— Так мы оба брошенные.
— Выходит так. Только ты не думай. У меня никаких любовников не было.
— Ты хочешь сказать, что ты до сих пор ммм... девушка?
— Ничего не хочу сказать, — Света порывалась что-то добавить, но замолчала.
Игорь не мешал. Не задавал ненужных вопросов. Он знал, что одиночеству необходимо выговориться. И тогда она решилась:
— Через два дня после больницы меня изнасиловали. Возле наших апартментов. Кажется, втроём. Я даже лиц в темноте не видела. И ещё... В общем, не важно. Важно, что технически...
— Досталось тебе. А я-то думал, что это я самый разнесчастный. Даже в этом виде спорта я уступаю первенство, — Игорь кисло усмехнулся. — Знаешь, давай-ка я сгоняю за бутылкой. За знакомство двух несчастных.
— Не надо бутылку. Пьяная я себя плохо контролирую.
— Так мы же за это и боремся. Я сейчас.
Игорь действительно вернулся через двадцать минут с бутылкой бренди. Ёмкость выглядела, как кристалл. На тёмно-красной этикетке золотые буквы сообщали, что продукт сделан во Франции. У самой пробки красовалась ещё одна этикетка с надписью "XO".
— Для коньяка "ХО" обозначает годы выдержки, а для дешёвого бренди элемент декорации, - сообщил он. — Эта штука достаточно крепкая, но мы по чуть-чуть. Я не собираюсь тебя спаивать.
Света к его приходу достала две рюмки, чипсы и тарелку с почерневшей кукурузиной:
— На закуску нам хватит? Я как-то не готовилась заранее. Да и... Из дорогих вещей у меня есть только кассетник. Когда уж очень невмоготу, я иду на детскую площадку слушать Генделя и Шопена.
Игорь вдруг почувствовал к ней необыкновенную жалость: "Красивая, умная, с изюминкой и — никому не нужна. Вот как такой женщине строить свою жизнь? В бар снимать пьяниц она не пойдёт, знакомиться по интернету побрезгует. Остаётся быть одной. Идиоты, мужики, куда вы смотрите? На своих разнаряженный кукол? У них же лица из папье-маше".
Он подошёл к Свете и по-медвежьи прижал её к стене. Она не сопротивлялась. Обняла его за шею. Странно, ему показалось, что, когда он её целовал, у неё под платьем что-то шевелилось. Нервный тик? Может быть, просто показалось? Может, это шёлк платья? Русский шёлк, привезённый ещё оттуда?
Несмотря на солнечный день и поднятые пластиковые шторы в комнате было темновато — кирпичная стена соседнего здания подходила к окнам почти вплотную, закрывая проём. В такой комнате перекрывать окна — излишняя предосторожность. Однако, Света дернула шнур занавесок и осталась стоять у окна. В комнате наступила ночь. Игорь почти наугад наполнил рюмки и подошёл к ней:
— Что-то не так?
— Да нет, всё так, — она чуть пригубила свою, поставила на стол и опять обняла его за шею. — Знаешь, спасибо тебе. Ты добрый.
— Как Алик?
В ответ она только сильнее прижалась к нему.
Однако, когда Игорь попытался снять с неё платье, она неожиданно засопротивлялась.
— Не надо.
— Почему?
— Ну, не надо, просто.
— Стесняешься? Может, надо выпить?
— Стесняюсь. И... ты помнишь, что у меня всё тело разрисовано? Тебе будет противно. Давай просто целоваться?
Но Игорь, ни слова не говоря, убрал её руки и стянул платье через голову. Даже тёмная комната не могла полностью скрыть узоры на коже. Они мерцали и переливались, делая из Светы неведомое морское животное. "А ведь узоры такие же, как на картине", — Игорь инстинктивно обернулся в темноту, чтобы сравнить.
— Такие же, — она опять перехватила его мысль.
Света отвечала на его поцелуи, но Игорю ещё долго пришлось шептать ей на ушко причудливые слова, гладить губами и руками, уговаривать, чтобы она расслабилась и покорилась.
Когда Света наконец заснула, он посмотрел на часы, но ничего не смог разглядеть. Игорь подошёл к окну, поднял штору. За окном был вечер. Кирпичная стена по касательной впитывала в себя закат и, набравшись от него оранжевых бликов, швыряла их сквозь окно в комнату. Один из шальных лучей добежал почти до самой кровати. Света во сне улыбалась и шевелила губами. Одеяло сползло. "Ничем не хуже, чем белая кожа или чёрная, — отметил он про себя. — Просто время сотворило иной вид Homo sapiens".
В этот момент полосы, лепестки, завитушки с боков ожили и двинулись к центру, закручивая немыслимую радугу вокруг живота. Он вздрогнул:
— "Что за чертовщина! Быть такого не может!" Но синхронно этому движению он уловил движение в глубине комнаты: узоры на теле виолончелистки с картины точно также мигрировали по холсту.
Игорь чувствовал себя сволочью. Он сбежал. Сбежал, как последний подлец, без всяких объяснений. Увиденное ошарашило его, снесло напрочь весь опыт, накопленный годами и генами. Фундаментальные и обжитые догмы зашатались и превратились в вопросительные знаки. В голове стало тихо, пусто и непонятно; проспекты, по которым сновали мысли, то выпрямлялись, то переплетались в новые лабиринты. Нет-нет, он правильно сделал. Он сбежал не от Светы, а от своего состояния. Уже поворачивая к дому, Игорь заметил позади мотоциклиста в жёлто-чёрном. Оглушая рёвом дремлющую улицу, тот пронёсся вниз, к реке. Игорь напрягся: "Почему рёв мотора не был слышен раньше?" Ответ напрашивался настораживающий: "Потому, что мотоциклист ехал за ним и до определённого времени старался оставаться незамеченным".
Войти в дом Игорь не успел. Двое в штатском представились как сотрудники ФБР, показали удостоверения и предложили пересесть в их машину. Однако в машине ему заломили руки, вкололи какую-то гадость, и он отключился.

3

Голова рассыпается на кирпичи. Оказывается, извилины состоят из множества кирпичей, как Китайская стена. Больно как! Что за зараза была в шприце? Разумеется, к ФБР они никакого отношения не имели. Когда Игорь пришёл в себя, он это понял сразу. Ну зачем ФБР привязывать его к стулу? От этих мясников всё равно никуда не сбежишь. Не надо было открывать глаза — вон, мордатый уже заметил, что он очухался. Сейчас начнётся. С другой стороны, хоть станет ясно, какого лысого им надо.
— Мы приносим извинения, парень, за то, что были вынуждены задержать тебя, кх-кх, таким не вполне легальным образом, — мужик, внешне напоминавший Фила, не переставая отхаркиваться, растянул рот в крокодильей улыбке.
— Если бы вы действительно чувствовали по этому поводу неловкость, то привязали бы меня не к жёсткому стулу, а к мягкой кровати, — миролюбиво предложил Игорь.
— У нас тут есть и кровать. Прокрустово ложе называется. Попробовать не хочешь, сынок? — мужик-шкаф осклабился, что сделало его ещё более похожим на Фила из ресторана. — Не пытайся острить. Не люблю. Ты лучше ответь, как это тебя, кх-кх, угораздило затесаться в террористы? Ну, чего молчишь? Отвечай, когда спрашивают! — он многозначительно зашкрябал ногтями одной руки по костяшкам второй. Ногти были обкусанные и чёрные. Почему-то казалось, что под ними кровь.
Какие ещё к чертям террористы? Что он выдумывает? Может, это Фёдор-Фил, сукин сын, так пошутил — позвонил в ФБР и насочинял про террористов? Этот способен сотворить любую пакость, не задумываясь...
— Ага, террорист, а как же. И пулемёт с первой мировой войны под ковриком лежит. Приходите в гости с обыском. Сорри, вынужден вас разочаровать, я к террористам никакого отношения не имею, — Игорь старался говорить как можно твёрже, но у него получалось скорее истерично. — Вас кто-то разыгрывает.
— Разыгрывает? А на Рич Драйв ты что делал целый день?
— Я там был у дамы, и она может это подтвердить.
Щеку Игоря как будто обожгло. Мордатый бил умеючи, хлёстко и больно. Но больше, чтоб напугать, нежели покалечить.
— Твоя дама, к-х-х-х, и есть самая, что ни на есть, отъявленная террористка, сынок. И ты нам сейчас всё про неё расскажешь.
— Погоди Фил, — второй агент вступил в полосу света.
"Это же надо, такое совпадение! — пронеслось в голове у Игоря. — Тоже Фил. Неужели бог всех подлецов метит одними и теми же именами?"
Фил ещё раз подозрительно на него посмотрел, как будто подобно Свете умел читать мысли, замахнулся, но бить не стал, а исправно выполнил команду "к ноге". Видимо, второй был старшим.
— Вы действительно попали к нам по недоразумению. Но ваша знакомая Света с Рич Драйв, по нашим предположениям, является одним из лидеров террористической группы, и мы хотели бы знать о ней как можно больше. — Наверное, во время удара Фил всё-таки повредил Игорю глаз, потому что второй сотрудник никак не фокусировался. Изображение было сдвоенным. Вроде рот, нос, глаза, все на месте, и в то же время они как бы находятся в разных плоскостях. — На её совести жизнь нескольких наших сотрудников, ограбления банков и так далее, — продолжил второй. — Сейчас мы доставим вас домой. Сами понимаете, что о нашем разговоре никто знать не должен. Свою связь со Светой не прерывайте. И держите нас в курсе, если что. Возможно от вас зависит жизнь многих людей. Найти меня можно по этим телефонам, — он протянул Игорю визитку, но потом сообразил, что у того связанные руки и многозначительно посмотрел на Фила.
Фил, размахивая щеками, бросился освобождать пленника:
— Ладно, парень, ты на меня зла не держи. Работа такая. Твоя подружка, не вполне легально, несколько лет назад тоже, кх-кх, четверых наших причесала; мы тут все озверевшие ходим после того случая.
Нет, с глазами у Игоря было всё в порядке. Когда оба агента стояли рядом, Игорь видел Фила вполне отчетливо. "Наверное, второй использует какую-то секретную технологию, чтоб остаться неузнаваемым", — дошло до него.
— А что ж вы её не возьмёте? Адрес известен, — Игорь потряс затёкшими кистями рук.
— Возьмём. Не сомневайтесь. Пока нам важнее выяснить, с кем она связана, — старший опять спрятался в тень.
Игорю вернули документы, и через десять минут он уже сидел на заднем сидении полицейского "Форда". Фил, перед тем как сесть за руль, натянул задержанному на глаза непрозрачную повязку. Его покатали минут сорок по каким-то закоулкам, так, чтобы сбить ориентацию, после чего сотрудник, сидевший рядом, разрешил повязку снять.
В окна смотрела ночь. На шоссе — почти пусто. Красные трассирующие следы подфарников. Брызги от колёс обгоняемых автомобилей. Заметив полицейский "Форд", водители на всякий случай сбавляли скорость. Наконец по дорожным знакам, Игорь определил, что они на семьсот девяносто пятой скоростной дороге, недалеко от его дома.
Однако доставлять задержанного к подъезду полицейские не собирались. Водитель включил мигалки и остановил машину прямо на шоссе. Фил приоткрыл дверку не выходя из машины:
— Выметайся, нам ещё кое-куда заехать надо.
Игорю понадобился почти час, чтобы добраться до дома.
Ещё час он провёл в кресле, уставившись в мёртвый потолок. Что теперь делать? Связываться с ФБР, ЦРУ, КГБ, Штази, Моссадом, или, как он про себя их называл "мордофилами" из других служб, ему не хотелось.
По идее, за ним будут следить, а он, в свою очередь, должен исправно стучать на Свету. Нет, господа шпионы, так не пойдёт, он не шестёрка, он нигде ничего не подписывал и не нанимался.
— Светка! Я за тобой шпионить не буду, — Игорь расхрабрился до того, что заставил себя подогреть в микроволновке кусок телятины и достать из холодильника две золотистые бутылки "Короны" — любимого мексиканского пива. — Если бы "Корону" производили в Воркуте, то республика Коми в мире была бы гораздо известней, чем Мексика. Это "Корона" заставила Колумба гнать в Америку на всех парусах, пока местные все не выпили.
Щёлкнула жёлтая пробка и по строго заданной траектории удалилась в урну.
С бутылкой пива, мурлыча что-то под нос, Игорь подошёл к компьютеру. Серое отражение на выключенном мониторе подсказало, что пора стричься. Игорь взлохматил шевелюру и согласился с отражением.
— Нет, для своих "за сорок" я ещё вполне сносно выгляжу, — он подмигнул экрану и согнул свободную руку в локте, напрягая бицепс с синими следами от верёвок.
Отражение в ответ тоже согнуло руку. Игорь потрогал бицепс и опустил руку. Отражение потрогало бицепс, но руку не опустило. Вместо этого оно выставило её из экрана:
— Ну, привет. Точнее, привет от Нергала.
Экран покрылся морщинами и растянулся, пропуская руку наружу.
Игорь пожалел, что он, как барышня, не может позволить себе шлёпнуться в обморок. Чёрт подери! Что происходит с этим миром? По улицам разгуливают девушки с повадками калейдоскопов, а компьютер пытается выпить с тобой на брудершафт. Психушку можно распускать! Начиная с сегодняшнего дня фабрики приступают к массовому пошиву смирительных рубашек.
Несмотря на доброжелательный тон монитора, почему-то верить ему не хотелось. Оставалось решить, что лучше: убежать, подождать или всё-таки упасть в обморок. Отражение тем временем выбралось из монитора полностью и стояло с протянутой для знакомства рукой посреди комнаты — надменное и угрюмо-грустное. Ну, насчёт грусти ясно, кому ещё понравится днями сидеть в телевизоре?
— Вы к-к-кто? — Игорь вдруг начал заикаться.
— Киномеханик, не видишь что ли? — тупо сострило отражение.
Оно походило на него, как и положено отражению, только у Игоря синяк расположился на правой щеке, а у отражения на левой. Видя, что хозяин дома молчит, гость, не меняя мрачного выражения лица, продолжил:
— Что-то ты не очень приветлив, хозяин? Тебе что, это имя ничего не напоминает?
Да, Игорь помнил это имя. Оно было связано с дедом. Жизнь деда всегда была окружена каким-то таинственным флёром. Когда деда забрали в психушку, бабушка проговорилась, что он состоял в каком-то очень тайном обществе типа секты. Те, кто о ней знал, боялись поминать её всуе, дабы не накликать беду. Говорили, что её учение восходит корнями к древнему Египту или даже к Вавилону. Всю жизнь вокруг деда происходили несчастья. Одно лето он отдыхал у своего брата под Коростенем, так в тот год их сад не дал ни одного плода. Ни одного! Сам брат споткнулся и упал на остриё лопаты, оставшись калекой. Шесть сыновей деда погибли от несчастных случаев. А у последнего из них, отца Игоря, вообще всё было наперекосяк.
Из-за внезапной вспышки туберкулёза он не смог закончить институт. Потом от него сбежала жена, оставив ему годовалого Игоря. Через много лет, когда от Игоря ушла Зина, он в сердцах бросил отцу обидное: "Ты всю жизнь был неудачником и заразил этим меня". Следующей зимой отца сбила машина. Стояли морозы. Копать могилу ни за деньги, ни за водку никто не хотел. Игорь сам, с приятелями, сбивали в кровь руки, ломами долбили верхний слой грунта. А потом, во время панихиды, пошёл снег. Он падал торжественно огромными хлопьями. Казалось, что это падают хризантемы.
Несколько месяцев спустя после похорон, деда забрали в какую-то специальную психбольницу. Ему тогда было за семьдесят, а выглядел он моложе сорокалетнего: зубы почти все свои, да и седины немного было. Перед этим он неделю ходил по дому с проваленным взглядом и твердил:
— Нергал меня обманул. Он забрал всё...
Да, Игорь помнил это имя.
И ещё до него наконец дошло, что стоящее перед ним отражение не мираж, не результат приступа белой горячки, а нечто вполне реальное. Волосы на голове зашевелились и устремились вверх, на манер причёски Медузы Горгоны.
Когда-то на уроках гражданской обороны по команде "вспышка справа", "вспышка слева" они, студенты, мгновенно падали на землю. Теперь он выполнил команду наоборот. Он взлетел так, как будто под ним взорвалась граната, выпрыгнул за дверь и через секунду уже включал в машине зажигание. Не обращая внимания на дорожные знаки, он выскочил на шоссе и понёсся как чумной, — побыстрей бы уйти от этого проклятого места: перед глазами стояла протянутая рука отражения, на запястье которой, из-под манжеты рубашки, выползали узоры. Постепенно управление машиной заставило его сосредоточиться, и он, чуть поостыв, решил ехать к Свете. Все ужасы начались с неё, значит, она и есть тот единственный человек, который может хоть что-то объяснить.
Через двадцать минут, стуча зубами о край горлышка, он выплеснул в себя чуть ли не стакан бренди, благо, Света оказалась на месте и бренди тоже. Спиртное не помогло. Язык не слушался. Поэтому он просто сидел и смотрел на Свету. Она, явно понимая, в чём дело, молчала.
Кошмар не проходил. Картины медленно шевелились, кирпичная стена в окне то шла волнами, а то выгибалась, грозя выдавить стекло.
— Надо успокоится. Надо успокоится. Это мне просто кажется. Надо успокоиться! — Игорь схватил со стола стакан и метнул в стену.
Посудина до стены не долетела, а нежно приземлилась на стол, будто её туда специально поставили. Игорь приготовился заорать, но передумал и обессиленно откинулся на спинку.
Света поднялась и с какой-то нервозностью принялась убирать с дивана только что выглаженные вещи:
— Я тебя не виню, понимаю — испугался. Девушка с мультфильмами на коже — зрелище не для слабонервных. Не ты первый. Но пойми и меня: как я могла довериться малознакомому человеку с улицы? Что я могла тебе объяснить? Они бы тебя всё равно нашли.
— Что ты несёшь? Кто они? Зачем меня искать?
Она села перед ним, сложив руки с кофточкой на коленях. Узоры на щеках бледнели и сползали под халат. Но лицо её было красным, как будто это она, а не он только что хлестала бренди.
— Они ищут Посвящённого. Того, кто сможет читать книгу.
— Ну вот, ещё книги мне не хватало. Причем тут какая-то книга к мордоворотам из ФБР? И почему через мой монитор неизвестные личности прогуливаются, как через проходной двор? — Игорь начал заводиться: разъяснения путали его ещё больше.
— Игорь, это не ФБР, это Нергал тебя ищет.
— Всё, терпение моё лопнуло. Давай по порядку. Кто вы все такие и какого чёрта вам от меня надо?
— Да, ты прав. Лучше, если ты всё узнаешь от меня, чем от кого-либо другого, — Света подошла к картине и стала рядом. Отзываясь на её движение, узоры с обеих, виолончелистки и самой Светы, поползли вниз, на пол, смешались и вдруг поднялись, приняв человеческую форму. Перед Игорем теперь стояли две Светы, только одна из них была с чистой белой кожей, а по коже второй плавали узоры. Обе Светы сделали шаг навстречу друг другу и слились в одно тело. Девушка на картине продолжала играть свою беззвучную музыку. Её кожа приобрела белесый, почти зелёный оттенок.
Игорь вскочил и тут же плюхулся назад в кресло.
— За последние несколько часов ты насмотрелся достаточно чудес и почти к ним привык; надеюсь наши метаморфозы тебя не слишком напугали. В крайнем случае в бутылке есть бренди ещё, — фигура говорила каким-то сдвоенным голосом, но в то же время это был голос Светы. — Давным-давно я подружилась с неким существом и пообещала ей помочь, фактически спасти её, спрятать. Когда я устаю, она уходит в картину, но обычно живёт во мне или во мне и картине одновременно.
Игорь молчал. Ему нечего было сказать в ответ. Света продолжила:
— Это существо — отпрыск одного древнейшего племени. Миллионы лет назад, задолго до Атлантиды, на земле процветала и здравствовала одна малоизвестная цивилизация. Форма их существования не была похожа на человеческую, они не эксплуатировали землю, не строили дома, уничтожая этим лесные массивы. Цивилизация не знала машин, а значит, не расходовала полезные ископаемые, используемые организмом земли для естественного обмена. Всё необходимое они получали, пересекая, скажем, некую Зону. Это привело к открытию ими бессмертия: когда срок в одной секции Зоны подходил к концу, они перемещались в начальную фазу другой.
— Что же это за цивилизация, которой миллионы лет? Ведь миллионы лет назад на земле, кроме динозавров, никто не резвился, — постепенно Игорь начал приходить в себя.
— Верно, это была цивилизация динозавров со способом мышления достаточно близком к человеческому! Как выяснилось, динозавры очень разные. Кто-то — способен только жевать, кто-то творить. Мы считали, что они погибли, но на самом деле они перешли в другую часть Зоны в поисках обновления. Разумеется, бессмысленно искать кости этого разумного племени в палеонтологическом музее.
Потом между динозаврами началась война. Точнее партизанщина. В результате одной из террористических атак погибли родители моей подружки Тиамат, и она из принцессы соответственно выросла до королевы.
— Убили бессмертных? Замечательная сказка, — Игорь, похоже, начал успокаиваться.
— Да, эти существа бессмертны, если их не убивать. О предводителе террористов известно только имя — Нергал. Кто он, откуда — никто не знает, хоть и представляется, как верховный бог подземного царства. Прадинозавры его не помнят, то есть Нергал запросто мог попасть туда из нашего времени или из будущего. Сейчас он спит и видит, как бы отправить Тиамат вслед за родителями. Ей приходится прятаться. В последнее время существа из прошлого всё чаще приходят в наш мир. Кто-то скрываться, кто-то искать. И все вместе разыскивают Тиамат. Сказки о драконах родились не без причины. Я знаю, мой рассказ звучит неправдоподобно, тем не менее...
— Но зачем это нужно Нергалу? Территория?
— Не думаю. Он и так живет где хочет. Может быть власть? Если ты в курсе мифологии Вавилона, то там в честь бога подземного мира Нергала строили храмы, устраивали кровавые жертвоприношения. Нергал, о котором мы говорим, пытается организовать нечто подобное в нашем времени. Если он дорвётся до книги, то действительно сумеет. Мы же с тобой превратимся в сервелат в его холодильнике. Признайся, тебя греет подобная почетная участь?
— Ты опять говоришь о какой-то книге. А поподробней в этом месте можно?
— Подробней я и сама не знаю. Тиамат утверждает, что существуют приборы, выполняющие желания. Они появились на Земле ещё до древнейших цивилизаций. Один из них перед тобой, это — картина. Тиамат получила его вместе с короной. У картины-прибора есть определённые возможности, но не сравнить со вторым. Второй прибор — настоящая лампа Алладина, может всё. Говорят, прибор похож на обычную книгу. Но привести её в действие и читать дано только Посвящённому. Прибор находится в Нулевой части Зоны, там, где влияние Нергала безгранично, и пока Книга у Нергала, мы все в опасности. Человечество в опасности. Как уничтожить Книгу я не знаю. Как избавиться от Нергала — тоже. Говорят, это знают те, в чьём теле он побывал. Но как их найдёшь? — закончила Света не совсем уверенно.
Игорь это почувствовал:
— До сих пор ты цитировала Тиамат. А что обо всём этом думаешь ты сама?
— Н-ничего... — Света замолчала, а потом пробормотала, — ох, не хочется мне назад в Шепрард Прат⁴... Мне кажется, что я тоже приняла какое-то участие в создании этих приборов… и Тиамат, возможно, тоже.
— Значит, как я понял из твоего длинного предисловия, наша задача найти Посвященного до того, как его прихватит Нергал.
— Его не надо искать.
— Не понял. Ты же утверждала...
— Посвященный — это ты, — Света посмотрела ему прямо в глаза.
Воздух замер. Пылинки в столбе света, пробивавшимся из-под шторы застыли...
— Я? — пылинки дернулись и засуетились снова.
— Ты. Твоя способность видеть нерезких — говорит об этом. Это также означает, что ты способен передвигаться по Зоне без сопровождающих.
— Возможно это так, — Игорь вспомнил, как полицейские оставили его на шоссе, и как он добирался в свой виртуальный дом. Тогда он не придал особого значения тому, что и вывески выглядели по другому, да и улица была несколько иная. Думал — это эффект рекламных бликов и ночных теней.
Сосредоточенное Светино лицо вдруг посветлело. Узоры поплыли в обратном направлении и через несколько секунд заняли свои изначальные места.
— Всё! Больше не могу. Словно весь день кирпичи таскала. Когда эти ребята входят в твоё тело и используют в режиме полузомби, чувствуешь себя инвалидом умственного труда. Даже почесаться боишься, чтоб не деформировать того, кто внутри. Но и Тиамат обходится со мной нежно, отпускает, когда я устаю. Кстати, говорят, Нергал может входить в тело не просто как гость. Он способен блокировать команды мозга хозяина, а значит контролирует не только мышцы, но все процессы организма.
— Сдаюсь! Хватит о Нергале. Меняем тему, — завопил Игорь.
— Ну тогда — сон, а если ты уже перестал меня бояться, то и разнузданный отдых. Будем лечить твою психику сеансами сексотерапии, а то у тебя сейчас лицо — морг напугать можно. Что касается планов на завтра... Как на счёт предложения расслабиться и поехать в гости к моему приятелю Вэлу Цитлюку?
— Это который художник?
— Ага.

4

В последнюю неделю марта погода резко меняла настроение — от солнечной до дождливой и даже снега. Зато забияка-апрель с первого дня заявил о своих правах — разогнал облака, согрел градусник и выпустил на волю пернатых.
В машине Света принялась расхваливать своего друга:
— В конце восьмидесятых многие нонконформисты рванули сюда, думали в Америке мёдом намазано. Оказалось, что это был не мёд. Тяжеловатенько пришлось господам художникам. У многих лавровые веночки тогда пооблетали. Но Вэл — при юморе и мозгах, шутит, что на период сезона ураганов он свой венок запрятал в бане. Башковитый, замещал пару раз нашу профессоршу в универе, где мы и познакомились.
Знаменитость оказалась невысоким грузноватым мужичком в рваной чёрной майке, почти до колен.
— А Тёмночка, заходите.
— Я уже вам говорила, я не Тёмночка, я Светочка, — улыбнулась Света.
— Ну какая же вы Светочка? — брови Вэла удивлённо запрыгнули на лоб, — Света должна быть светлая, а вы — брюнетистей не бывает, Тёмночка, одним словом. И не спорьте, — он повернулся к Игорю. — Извините, что я вас встречаю в таком виде. С тех пор, как талия стала самым широким местом на моём туловище, я начал её прятать. Знаете, очень удобно. И при склерозе помогает, особенно, когда забываешь ширинку застегнуть, — художник улыбнулся седыми усами, по-хулигански и молодо.
— Вы извините, что мы заявились вот так...
— Что вы, Тёмночка, я вам всегда рад. Что правда, то правда, у меня нет времени для раутов, презентаций и пустой болтовни. Но вы, Тёмночка, не раут, вы — вдохновение. С вами я готов болтать обо всём. Кстати, я только что получил телеграмму, ах нет, е-мейл от своей талии. Она пишет, что ревнует к вашей. Так что, друзья мои, пока вы со мной не употребите по пару рюмочек солиньяка, никаких бесед.
Они прошли в мастерскую.
Игорь ожидал увидеть застеклённый зал с мраморным полом и кучей мольбертов, нежно поддерживающих музейные шедевры. Однако реальность оказалось гораздо прозаичнее. Мастерская Вэла оказалась совершенно среднего размера; несколько мольбертов, этюдников и подставок, заваленных керамическими ёмкостями с кистями, книгами, красками и растворителями. Картин было много. Разнокалиберные, натянутые холсты десятками стояли лицом к стене, как провинившиеся школьники.
— Не продаются в последние годы, — художник перехватил недоуменный взгляд Игоря. — Вот и собираются. Хороших художников много, Удача ко всем не успевает. К одним она заглядывает в раннем детстве и дарит звание вундеркиндов. Народ ахает и удивляется, но покупать не хочет: в истории не было случая, чтоб картины вундеркиндов имели коммерческий успех. К другим она заглядывает в процессе учёбы. Юных студентов начинают экспонировать на многочисленных выставках и шоу, в этот период они продают много работ и кое-что по очень приличной цене. Впрочем, цены и художественный уровень картины — очень разные вещи. К третьим Удача приходит в зрелом возрасте. Зрелый мужчина знает, как обращаться с этой ветреной дамой, и она у него задерживается. Но художники старятся, и бессмертная дама исчезает. В этом состоит трагедия рембрандтов. Некоторые обманывают себя и других, делают вид, что Удача не ушла. Они продолжают лепить то, за что им платили деньги. И тогда они теряют самое главное: они перестают быть художниками. Ордена и интернационал на их могиле столь же фальшивы, как и их картины. Но несчастней всех последние. Ван Гогов и Модильяни признают, за них платят миллионы, но посмертно, когда авторам уже всё равно.
— А вы себя к какому типу относите? — полюбопытствовал Игорь.
— Хочется надеяться, что к третьему. Хотя у меня были поклонники во все времена. Но теперь я стал мудрее. Деньги, выставки — всё это суета сует. А я уже устал суетиться, не хочется идти на поводу у коммерческих галерей. Иногда преподаю, на жизнь, вроде, хватает. Зато живопись для меня продолжает быть другом и собеседником, а не каторгой.
В глубине студии стоял малюсенький стол, сервированный на две персоны:
— Тёмночка, вы не предупредили меня, что изменяете мне с этим молодым человеком. Но так как наши вкусы совпадают, — он тут же достал из шкафа тарелку с вилкой и рюмку, — мы потеснимся, чтоб сообразить, как и положено, на троих.
— Молодого человека зовут Игорь, — ему наконец удалось вклиниться в поток красноречия, — я теперь догадываюсь, от кого Света научилась так шутить.
— Помилуйте, сударь мой, я её учил только, как держать кисть так, чтоб не вымазать лицо. Не научил. Видите, как она сама себя разрисовала. А вообще не обращайте внимания на мою болтовню. Это стариковское. Со временем начинаешь понимать, что подошло время намазывать клеем ласты, но тут выясняется, что на ласты денег ещё не насобирал. Вот и приходится тянуть, заполнять время пустыми разговорами и учить слова к похоронному маршу.
— Да что вы так себя? Рано вам ещё, — Света улыбалась, oнa привыкла к шуткам учителя. — Хотите я подарю вам бессмертие.
— Бессмертие тела или бессмертие духа? — он задумался. — Нет, зачем мне бессмертие? Мои дети любят меня за тело. Это тело их жалеет, обнимает, защищает. Оно что-то может в этой жизни. Но оно ничто без духа. Без духа, без самосознания нет личности. Я уже не говорю о том, что и дух без тела — сплошная пытка. Как без тела реализовать хоть одну из твоих великих идей? Как любить? Нет, бессмертие — это вечное страдание. А вечное страдание я и в аду получу без проблем, — его лицо стало серьёзным, как будто у него действительно был шанс получить бессмертие. — Тёмночка, а вы знаете, я последнее время занялся сочинительством хулиганских песен. Это так забавляет. Впрочем, тут не только забава. Образы — вещь сложная. Цвет и форма ограничивают образы цветом и формой. Тогда на помощь приходят другие музы. Я не требую ставить эти образы под образа, но... Хотите, я вам спою? — неожиданно предложил он и, не дожидаясь ответа, крикнул: — Машенька, принеси нам, пожалуйста, гитару.
Привыкшая за много лет к чудачествам мужа, рыжеволосая миловидная Машенька уже спускалась в мастерскую с гитарой:
— Ты же говорил, что тебе нравятся гости, зачем же их пугать пением? — в этом доме колкости заменяли слова обожания.
— Игорь и Тёмночка воспитанные молодые люди, они будут делать вид, что им нравится, как я пою, а я — что верю им.
Старый художник скептически относился к своим способностям. И правильно делал. Голоса у него не было.

А ты зовёшь, Камю, Париж,
Увидеть раз — и умереть.
Я пил камю. "Шумел камыш"
Мне после водки легче петь.
Дай, Маша, упаду на грудь,
О Луврах, лаврах, я молчу,
Малиновый пиджак хочу,
И на Арбат хочу чуть-чуть.
Ещё хочу, не обессудь,
Чтоб над Садовым, словно стриж,
Фанерой пролетел Париж.
Дай, Маша, упаду на грудь...

Игорь удивился. Песня в самом деле была забавная, даже полублатная. И самое удивительное, она действительно дополняла имидж старого хулиганистого философа.
— А картины вы нам сегодня покажете? — попросила Света.
— Картины, — художник опять стал серьёзным. — Последнее время меня преследует странное видение, — он махнул в сторону мольберта.
Там на маленьком холстике, на фоне тёмной стены, было изображено странное существо с головой динозавра. Тело существа было почти человеческое, если бы не по две пары рук с каждой стороны. Казалось, что динозавр с человеческим телом выбирается наружу из другого, такого же тела.
— Я назвал картину Нергал, — Света и Игорь испуганно переглянулись, — это имя принадлежит Вавилонскому богу подземного мира. В последнее время культ Вавилонских богов выходит на новый круг. Все эти Наины, Иннаны, предсказатели… Воздух наполнен идеями, явлениями. А бедные художники, рабы собственной интуиции, обязаны эти идеи отлавливать и изображать. Ох, не бывает дыма без огня, нергалов пора блокировать.
"Опять следы ведут к деду", — подумал Игорь.

5

Самолёт прибыл в Минск с опозданием, и Игорю не оставалось ничего другого, как искать ночлег. Бывший однокурсник жил далековато от аэропорта, но когда Игорь позвонил, тот радостным голосом сообщил, что будет счастлив приютить у себя представителя враждебного государства, особенно, если этот представитель приедет не один, а с жидкостью, укрепляющей узы дружбы. Через два часа такси примчало Игоря к знакомому подъезду на Кнорина. Когда-то, будучи студентами, они с Серёгой регулярно отрывались у него дома. Серёгин отец, бывший атташе в Китае, свил сыну уютное гнёздышко в Минске, продолжая честно служить Родине в Пекине.
За долгие годы подъезд постарел и потерял столичный лоск. Он неприветливо дыхнул на Игоря мочой и плесенью. Откуда-то из-под ног вверх по лестнице метнулась кошачья парочка, во всеуслышанье жалуясь на отсутствие гостиниц для влюблённых животных.
Стройная длинноволосая блондинка открыла дверь и крикнула в комнату:
— Копрусов, тут к тебе молодой и, кажется, симпатичный.
— Наташ, он с ночёвкой. Можешь сразу вести его в постель.
— Так он же голубой, — она продолжала кричать в комнату, не обращая на Игоря никакого внимания. — К тебе же только голубые ходят.
— Он не голубой. Это он типа от холода, — донеслось из комнаты. — Глянь, если есть у него в руках бутылка, тащи его сюда, если нет, пошли типа к чёрту.
Игорь тут же, как билетом, помахал перед носом девушки бутылкой Джек Даниельс и был допущен внутрь.
В воздухе висел топор. Нет, топора, конечно, не было, но дым стоял такой, что топор мог бы запросто застрять между люстрой и столом, как в мясной туше. Гитарист клевал носом гитару и, похоже, пытался петь Высоцкого, но, кроме слов "Спасите наши души", Игорь ничего не разобрал. Пирушка подходила к концу. Бутылки на столе стояли скучные и пустые. Серёга почти не изменился, чуть погрузнел, чуть оброс морщинами и сединой. Не поднимаясь с дивана, он протянул Игорю левую руку. Его правая рука продолжала путешествовать за пазухой у брюнетки, примостившейся у Серёгиных колен.
— Как в старые времена, — улыбнулся Игорь. — А я слыхал, что ты женился. Развёлся, что ли?
— Ты чего, старик? А кто тебя у двери встречал? Моя Натаха, — он непонимающе уставился на Игоря. Потом, видимо, что-то сообразив, он глянул на правую руку. — А, это? Так у нас с Натахой — типа свободная любовь. Кто кого сгрёб, типа. Ладно, ты жрать хочешь? Залезь на кухне в холодильник. Что найдёшь — твоё.
Игорь понял: в холодильнике "типа", кроме полок, ничего нет, но послушно пошёл на кухню.
Свет на кухне был погашен. Наташа стояла у окна и курила в форточку.
"Странно, почему она курит в форточку, если все остальные дымят в комнате?" — подумал Игорь, но спросил только о чае.
— А я вас знаю, — Наташа зажгла газовую плиту от сигареты и поставила чайник.
Игорь удивился обращению на "вы". После её приветственной речи в дверях, сопровождаемой Серёгиными пояснениями, он для себя решил, что эта парочка друг друга стоит.
— Раньше у нас под окном сирень была, а теперь хамы и хаммеры. — Колечко дыма из её рта повисло в воздухе. — Серёжа одно время вас часто вспоминал. Говорил, что вы очень умный и талантливый. — Она повесила второе колечко рядом с первым. — Когда мы с ним поженились, он таким не был. Это я первые годы кокетничала налево и направо, могла не прийти ночевать. Я была замужем за Женей Шидловским. Серёжа меня увёл. Наобещал роскошную жизнь, розовых слонов. А какая роскошь может быть на зарплату завлаба? Пока был жив его отец, нам чт-то перепадало, а потом... Я не любила Серёжу. Не уважала. Мстила за то, что розовая краска на слонах облезла. Слонов крась не крась, они — серые всё равно. Потом, после тридцати, дурь улеглась, захотелось покоя, семьи, ребёнка. Но было уже поздно. Серёжа продолжил за двоих. Теперь его очередь мстить мне. Это справедливо, я понимаю. Поэтому терплю и никуда не ухожу. Он забыл, когда спал в нашей постели, а ведь женщины не могут без нежности. Мы вянем.
Засвистел чайник. Игорь хотел его выключить, но Наташа опередила, и они чуть не столкнулись. Игорь почувствовал запах её тела, даже не просто запах, а желание. Так животные знают, когда можно подходить к самке. В этот момент она мёртвой хваткой обхватила его за шею и прижалась к губам.
— Нет, ты что! — отчаянно зашептал он. — Я не могу. Я не делаю пакости друзьям.
В темноте бледной рыбой мелькнула нога.
И на ощупь её кожа оказалась, как чешуя у рыб, холодной и шероховатой. Наташа, тяжело дыша, опять обхватила его за шею, прижалась всем телом. Вдруг что-то обожгло его щеку.
— Ой, извини, забыла потушить сигарету.
— Ну, теперь можно не беспокоиться, она погашена. — Игорь потёр зудящее место.
Он разозлился. Ему показалось, что она это сделала специально. Он грубо повернул её к себе спиной и задрал юбку.
Утром Наташа вызвалась проводить его до лечебницы, в которой содержали деда. Пока она принимала душ, Игорь ждал её на кухне. За окном начиналась утренняя жизнь города. У остановки толпился народ. К гастроному напротив двинулись первые старушки.
— Ну что, друг, не выдержал? — неожиданно возникший за спиной Серёга произнёс слово "друг", как мат.
— Ты чего? — Игорь не знал, что сказать.
— Да чего уж там, не впервой. Она всех вас помечает сигаретой на щеке. Про хамов и хаммеров, небось, говорила. Это её любимая фраза. Наверное, говорила, что хочет от тебя ребёночка.
Игорь вспомнил, что и сирень под окном Серёги он никогда не видел тоже:
— Про ребёночка не говорила.
— Не может быть у неё детей. Бесплодная она, — перебил его Серёга. — Вот и бесится. Я долго терпел, а потом стал отвечать тем же, — он опустил голову, не решаясь сказать. Потом посмотрел Игорю прямо в глаза:
— Ты знаешь, ты больше к нам не приходи.
Игорь выскочил на улицу как ошпаренный, повторяя про себя слова старого друга. Не сознавая зачем, он оглянулся на Серёгино окно. Ему показалось, что там стоит Серёга с по-детски мокрыми глазами. Окно отражало небо, и Игорь уже не был уверен, действительно ли там стоял Серёга, или ему это только показалось. Более того, засмотревшись, он чуть было не провалился в открытый колодец канализации. Из бетонных колец, формирующих колодец, торчали куски ржавой арматуры. Такие же арматурины сейчас скреблись у него внутри: из-за шлюшки предал друга.
От автобусной остановки до дома престарелых, в котором находился дед, надо было пройти несколько кварталов.
— Так, скорее всего приёмная для посетителей ещё закрыта, откроют в девять, самолёт летит вечером, короче, спешить особо некуда, можно сбавлять обороты и делать вид, что любуюсь природой.
Не стоило себя обманывать. Когда на календаре начало апреля, в Минске природой не налюбуешься. Улицы мокрые и грязно-фиолетовые, как лицо у бомжа. А вот девушки свежи круглогодично. Какая красавица идёт навстречу! Песня! В глазах плещется Нарочь, по губам носятся смешинки, красными яблочками алеют щёчки.
— Эй, красавица, почём яблочки?
— Вам бы, дядя, на крематорий деньги собирать, а не на яблочки тратить.
Игорь почти обрадовался, когда увидел на дороге розовый лист. Лист был странного, совсем не по сезону осеннего цвета. Собственно, и во время листопада такого цвета у листьев не бывает. Игорь подошёл поближе. Это был не лист, а пятно полупрозрачной краски. Где он уже видел нечто похожее? Игорь не успел дойти до конца квартала, как ещё несколько раз наткнулся на подобные пятна. Цвет и форма пятен были разные, но краска — та же самая. Следующий квартал был покрыт ещё большим количеством пятен. Игорь решил про себя, что улицу подвергла бомбардировке стая птиц, переевшая экзотических ягод. Но самих птиц почему-то нигде не было видно. Зато большинство окон на нижних этажах оказались разбитыми.
Он перешёл на другую сторону улицы и свернул в парк. Там, по диагонали за забором, находился дом престарелых — последнее убежище деда. Когда-то они приходили сюда с бабушкой. Как давно это было! Игорь поднял голову и посмотрел вперёд. Только сейчас он обратил внимание, что в лицо ему дул достаточно сильный ветер, периодически поднимая в воздух "пятна краски" и унося их куда-то за спину. Всё пространство перед ним было в пятнах. Даже здание дома расписано, как картины Поля Синьяка.
— Чёрт! — сообразил наконец Игорь. — Чёрт! Чёрт! Эти пятна той же природы, что и узоры на Свете! Как я сразу не сообразил! Ну значит, я на правильном пути.
По мере приближения к зданию ветер усиливался. Складные стулья больше не страдали от одиночества. Их снесло в общую кучу, прижало к зданию и заставило трястись, как испуганную отару глупых барашков. Куски старых газет подняло выше крыш и гоняло в безумном хороводе.
Когда Игорь открыл калитку, ветер успокоился — его Хозяину надоело бессмысленное тявканье проказника Борея, и он загнал своего любимца в будку. Узоры на земле живыми крабами расползлись в стороны, давая Игорю возможность подойти к зданию.
Изнутри дом престарелых не отличался от тысяч других: та же грязная побелка на стенах, грязные халаты, сердобольный персонал, готовый со временем сменить своих подопечных. Угрюмо-обречённые лица стариков, досматривающих недолгий фильм с банальным названием "Жизнь", прозрачные призраки "тихих". Их фильм давно закончился, остались титры. Иногда у "тихих" наступало просветление, и тогда пустые глаза заполняла боль и обида за недожитое, недосказанное. Один из тихих молча размахивал руками перед пустым стулом, что-то доказывая невидимому собеседнику. Вдоль коридора два откормленных санитара под руки пронесли старушку. Сзади бежала медсестра со шприцем наперевес. Старушка материлась, извивалась и пыталась укусить охранника за руку. Уже когда за группой закрылась дверь палаты, Игорь вспомнил, где он видел старушку. Давным-давно она была вторым секретарём райкома партии, приходила к ним на завод, учила ИТР, как надо работать. В той речи, что ей подготовили, было полно глупостей, но зал ей дружно аплодировал, а начальники подобострастно кивали в знак согласия.
"А ведь она не намного старше меня, но как её истрепала жизнь",— подумал Игорь.
Пожилая медсестра подвела его к металлической двери и открыла два замка. За дверью был другой мир. Стерильная чистота, освещение, приборы, как в хорошем частном госпитале. Кто-то с очень большими деньгами по непонятной причине заботился о деде, уже много лет поддерживая жизнь в этом бессознательном и беспомощном теле.
Игорь с удивлением оглянулся на медсестру.
— Ты что, меня не узнал? — медсестра внимательно посмотрела на Игоря.
Он действительно её не узнавал.
— Зазнался что ли в своей Америке? — она сжала губы. Её лицо постарело ещё больше.
— Я, действительно, не могу узнать вас... тебя, — ему показалось, что как раз теперь он узнал её.
— Я — Валя Гриценко, — меня и вправду тяжело узнать. Жизнь не красит. Но ничего, патологоанатом поправит при необходимости.
Да, теперь он её узнал. Валя, красавица, любимица всего факультета, сотни поклонников. Когда-то он сам был в их дружных рядах. Это она! Тот же осторожный взгляд, стройная фигурка, миндалевидные глаза. Только нет в них уже беспечных искр, которые зажигали и вели за собой.
— Ладно, я пойду, — она не поняла, не узнал или не хочет узнать её этот щеголеватый интересный мужчина.
— Погоди, Валя. Как ты тут оказалась? Я слыхал после нашего ты ещё авиационный экстерном закончила. А потом, говорили, что ты занималась туристическим бизнесом у себя на Полтавщине. На фиг тебе сдалось это предкладбищенское чистилище?
— Так ты же платишь за своего деда вдвое больше, чем давал мой бизнес. Я бы, может, не позарилась — это проклятое место, никто тут не задерживался до меня, но я увидела на документах твоё имя и сразу поняла, что это ты.
— Тут какая-то путаница, я никогда сюда деньги не переводил. Да и вряд ли я смог бы потянуть такое.
Вместо ответа Валя достала из сейфа бумаги с гербами. Рядом с пятизначным числом в валюте стояла его подпись.
— Ничего не понимаю, — растерялся Игорь и посмотрел на Валю.
Она была бледнее стены, её нижняя челюсть мелко дрожала, пытаясь что-то произнести. Наконец она дико закричала и выскочила из помещения. Игорь оглянулся. Дед сидел на кровати. Нет, не сидел. Сидела только какая— то его часть, всё остальное продолжало лежать. Желтоватые части черепа против всех законов физика плавали в воздухе, то и дело демонстрируя внутреннюю поверхность. В глубине рёбер металось светящееся сердце. Оно не пульсировало, а именно металось, как лошадь по загону.
Игорь автоматически отметил, что прибор, отмеряющий частоту пульса захлебнулся, превращая отдельные бип— бип в одну сплошную ровную б-и-и-и-и-и.
— Может быть, я сумею разъяснить? — глаза деда были затянуты непрозрачной мёртвой плёнкой, но губы шевелились. — Мы пообещали твоему деду бессмертие и выполняем обещанное. Правда, мы не оговорили, каким оно будет — духовным или телесным, — это не был голос деда. Игорь помнил его хриплый, прокуренный, нервный говор с северным "оканьем". Нет, этот тембр был другим. Игорь слышал его лишь однажды, но запомнил навсегда:
— Я догадался, что ты здесь, посланник Нергала. Вон, как природу своими узорами изуродовали.
— Для нас не существует понятий "уродливо" или "не уродливо". Есть понятие "полезно". То, что ты видел, не узоры, а наши внешние рецепторы. Это вы, люди, способны воспринимать эстетическое. Нам, богам, нужно питаться. И не только плотью и кровью, но также удачей, успехом, талантами. Ты думаешь, зря это место проклятым зовут? Кстати, кроме тебя, рецепторы никто не видит, а значит, Великий не ошибся, вычислив, что представитель твоего рода сможет читать Книгу. Правда, он думал, что Посвящённый — это твой дед, а не ты, но не в этом суть: твоё будущее от этого не меняется.
Будто утопленники из воды, из пола начали всплывать узоры.
— Мы, боги...
— Динозавры — не боги, — перебил его Игорь. — Даже бессмертные динозавры — не боги. Бог — это идея. Дух. А твой дух пару тонн потянет.
— Ты опять ошибаешься, человек. Да, моё тело тяжеловато. По крайней мере, в этой комнате я бы не поместился. Но Великий Нергал не имеет тела. Он и есть идея. От тела он избавился очень давно, возможно при рождении. И вообще, кто тебе сказал, что бог — это только дух? Прозелиты любых религий строят храмы, в которых селятся их боги. А чем храм не тело? Нам тоже строили храмы когда-то. Но теперь мы пользуемся чужими телами. Приходишь, начинаешь дёргать за сухожилия, раз — и ты уже хозяин тела, а бывший хозяин становится марионеткой, — Игорю показалось, что посланник надменно ухмыльнулся. — Я знаю, ты ищешь способ, как избавиться от нас. Так вот, такого способа не существует. Наши тела находятся в разных измерениях одновременно, здесь только мысль, идеи. А от идеи нельзя избавиться даже в Нулевой части Зоны. Идею не пощупаешь.
— Зря ты, Посланник, читал Ленина. Повторяешь его материалистические идеи, причем сам чётко не представляешь о чём идет речь. А кроме того, независимо от географии вашего тела, идея самосознания, ваше "Я" неотрывно от материи, — Игорю удалось вклиниться в напыщенную речь.
— Это всё, до чего ты смог додуматься? Человеческая фантазия бедна. Сказки — вот ваш предел! Материальную конструкцию сложнее, чем утку в зайце, придумать не можете. Впрочем, надо отдать должное, заяц запечённый и фаршированный уткой, должен быть весьма вкусен. Мы можем входить в пространство вашего тела не просто, как наблюдатели. Дойдёт ли это когда-нибудь до тебя? Мы управляем вами. Ты думаешь, что ты сам залез на жену друга? Я вас подтолкнул. Вошёл в тело девушки, вызвал нужные действия, химические реакции, а дальше она уже знала сама. В результате я получил удовольствие и энергию, а ты свою порцию разочарований. На том и стоим.
"Зря он не распросил Свету про этих Нергалов подробнее. Неисповедимы дела твои, Господи, — как раз тот случай", — Игорь почувствовал лёгкое жжение — узоры уже карабкались на туфли.
— Но надо заметить, что ты достаточно болтливый бог, — заметил Игорь, направляясь к двери.
— Ты будешь гораздо болтливей, когда станешь читать Книгу для Нергала. Да куда ты спешишь? Удирать бессмысленно. Всё равно деваться тебе некуда.
Последние слова Игорь услышал уже из коридора. Он знал, что вестник Нергал прав, что деваться ему некуда. Его найдут обязательно. Но в тоже время, вестник пытается говорить с ним как с личностью, не превращая его в марионетку. Значит, не всё так просто, где-то есть для него лазейка.
Возле здания его уже ожидал милицейский газик с плохо выбритым краснощёким капитаном.
— Господин Антонович? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Интерпол передал нам информацию, согласно которой при оформления визы вы использовали фальшивые документы. Вам придётся проехать с нами.
— Шпионы всех стран, объединяйтесь, — матюкнулся Игорь про себя, садясь в машину. И действительно, с заднего сидения ему нагловато ухмылялся Фил, а его многомерный начальник сидел рядом с водителем. Капитан достаточно жёстко подтолкнул Игоря в спину, но сам не сел. Нерезкий вышел из машины и плюхнулся рядом с Игорем. На переднее сиденье уселся кто-то высокий в сером плаще.
Капитан вежливо захлопнул дверки, и машина тронулась. Игорь молчал, даже не пытаясь что-то анализировать. И так всё ясно: под какими бы погонами они ни скрывались, это — гвардия Нергала. Газик въехал в тёмный тоннель, и водитель включил фары.
— Обустраиваетесь. Тоннели под Свислочью строите, — заметил Игорь дружелюбно.
Позеленевшие от времени плиты быстро летели назад. Редкие жёлтые лампочки, встроенные в стену, не успевая ничего осветить, размывались в полосы и тоже исчезали сзади. Изредка вверху мелькали тёмные колодцы, ведущие на поверхность. Машина ехала, то и дело заползая на разделительную полосу.
"Встречное движение на этом участке не предвидится", — догадался Игорь. На самом деле он совсем не был уверен, что тоннель находится под Свислочью. Тоннель, казалось, тянулся бесконечно. Какая там, к чёрту, Свислочь. За это время уже всю столицу можно было пересечь. Сопровождающие молчали, косвенно подтверждая правоту его догадки: тоннель находится не в Минске, а... Не хотелось даже предполагать — где именно.
Игорь не зря боялся. Худшие его предположения подтвердились. Ладно бы, если они проехали шарик по прямой, кривой или, чёрт его знает, по какой и оказались в Америке. Проехали? Целы? И слава богу! Что-то в этом духе он ожидал. Но знаки указывали на то, что они находятся на злополучной семьсот девяносто пятой дороге, недалеко от его дома. И эти знаки нагло врали. Он ездил тут тысячи раз, он помнил на этом шоссе каждый поворот, каждый указатель.
Сегодня он не узнавал дорогу. Не могли темнота, мелкий дождь, психические переживания так исказить образы, закреплённые в зрительной памяти. С переднего сидения к нему повернулся высокий в плаще. Это был дед. Приборная панель зеленью отразилась в его глазах, по— прежнему затянутых слепой плёнкой:
— Я же говорил, что никуда ты не денешься. Не бегай, не надрывай сердичко.
Вестник Нергала не иронизировал. Он, как оказалось, не шутил даже тогда, когда его фраза звучала как шутка. Для уготованной миссии Игорь им нужен был со здоровым сердцем.
"Но почему тогда дед сказал не "сердце", а "сердичко", как говаривала бабушка? Звучит, как пароль. Может быть, иногда дед возвращает себе контроль над мозгом?" — Игорь ещё раз повторил фразу деда про себя, стараясь понять интонацию.
— Твоему деду, конечно, не позавидуешь, — продолжил вестник. — Жить в состоянии овоща — противно, но когда при этом твоими мышцами ещё командует животное — адская боль.
Машина разгонялась всё быстрей. Они были уже недалеко от съезда на его дорогу.
Игорь вдруг понял, что это был голос деда. Непонятно каким образом, но он умудрился перехитрить вестника, блокировавшего его мышцы, и вернул контроль над телом. Фил с Нерезким поняли это тоже и рванулись к старику, схватили его за руки. В этот момент дед повернул голову к Игорю:
— Сейчас!!!
На Игоря смотрели глаза деда. Ясные, в полном сознании и полные боли.
Шестым чувством Игорь догадался, что от него требуется. Через руки Нерезкого он ухватил водителя за волосы и дёрнул изо всех сил. Нерезкий бросился к Игорю. В этот момент дед, освободившейся рукой ухватился за руль и вывернул его в сторону. Время остановилось. Машина, сонно исполнив нечто из меню высшего пилотажа, перелетела кювет и расплющила радиатор о насыпь.
Непреодолимая сила вытащила большое тело Фила с заднего сидения через стекло и воткнула головой в спрессованный временем песок. Однако, немного отлежавшись, он приподнялся на четвереньки и, мотая головой, пополз к машине, к деду. Дед сидел не шевелясь на своём месте в позе кучера, отвернув лицо в сторону. По глазам плыли зелёные блики приборов с разбитой панели. Удар о неё буквально расплющил ему голову, смешав вместе кости, куски мозга, пластик. Фил поднялся на ноги, ухнул, как мясник на бойне, и с размаху всадил кулачище в разбитый череп. Что-то хлюпнуло, кровавые куски полетели по салону и на стёкла.
Видимо, Игорь сломал ребро. Дышать было больно, спазмы в животе сгибали тело пополам. Нерезкий вытащил его из машины за шиворот и грубо ткнул в бок пистолет. Потом скомандовал водителю:
— Срочно ищи машину. Нас ждёт Великий. А эти всё равно мертвы. Оба.
Игорь понял, что речь идёт о деде и вестнике.
Водитель достаточно быстро справился с задачей, помахав пистолетом перед пенсионером в голубом " Бьюике". Зря пенсионер попытался притормозить, заметив аварию машины с полицейскими мигалками. Добрые дела не остаются безнаказанными. Нехотя перевалившись через уже мёртвое тело пенсионера, машина продолжила свой путь в ночь.
Теперь Нерезкий всё время держал Игоря под прицелом. Излишняя предосторожность. Игорю ещё не приходилось бывать в подобных переделках; он всё ещё был под впечатлением смерти деда и почти космического перелёта в кювет. Он ни на что не реагировал до тех пор, пока машина не съехала с шоссе на Франклин Бульвар — улицу, ведущую в его район. Игорь пришёл в себя и занервничал ещё больше. Теперь он был абсолютно уверен, что, несмотря на совпадение названий шоссе и улицы, они едут по совсем другим местам. Неужели возможны подобные совпадения? Да нет, к чёрту совпадения. Он помнил тут каждую рекламу, каждую витрину. Теперь всё поменялось. То есть поменялось, но не совсем. Если бы витрины испарились напрочь, то ясное дело — идиот-водитель заблудился, и они попали в другой штат. И в том, другом штате, по сумасшедшему совпадению тоже есть шоссе под тем же номером и улица с тем же названием. Если бы! Если бы! Если бы! Но часть витрин, домов и реклам осталась на месте. В то же время вместо заправки Эксон, стояла БиДжи, не было поворота на Хайфэлкон, а вот их улица вроде — та же. Дом его — тот же. И коврик у порога с ехидной надписью: "Ох, это опять ты!" — его. Даже краска на деревянной колонне облуплена в том же месте.
"Ту— пи— ца!!!" — Игорю захотелось заорать, удариться головой о колонну, выпить кислоты. — Света тогда два часа твердила о Зоне. Как же я не догадался? Я же в Зоне!
Машина остановилась.

6

— Куда вы меня привезли?
— Ты что, свой дом не узнаёшь, кхе, кхх? Так мы можем тебя назад, к нам, завезти. У нас там большая, вполне легальная, развлекательная программа, даже к стулу опять привяжем, чтобы пьяный не упал, — Фил открыл дверку:
— Выметайся.
Игорь вышел. Подошёл к двери дома и осторожно покрутил бронзовую ручку. Дверь оказалась закрытой.
— А как я в дом попаду? — спросил он у наблюдавшего за ним Фила.
— Откуда знаю? Это же твой дом, а не мой, и ключи от него у тебя.
Пришлось воспользоваться ключом от своей квартиры, и тот, как ни странно, подошёл. Механически щёлкнул выключателем. Вспыхнул знакомый плафон, освещая знакомые принты на стене. Он прошёл в комнату. Мебель, на первый взгляд, тоже была его. Ковры, телевизор, диваны, телефон. И стены окрашены в родные светло-коричневые цвета. К потолку серыми кружевами прилепилась паутина.
— Надо бы убрать, — автоматически отметил Игорь.
Но в комнате, отведённой под офис, откуда-то появился большой чёрный стол, заваленный бумагами, а компьютер из центра переместился в угол, на маленькую тумбочку. Возле стола стояло огромное кресло. Такое он видел у одного сенатора. Перед креслом лежал раскрытый "лэптоп". На мониторе был запущен Ворд с мелким текстом. Игорь прочёл несколько фраз и обалдело уронил себя в кресло.
"На земле валялись пудреница, ключи, зеркальце, колечко, косметичка, проездной билет и прочий нехитрый женский скарб. Игорь наклонился, чтоб помочь собрать.
— Да спасибо, я сама, — девушка поспешно запихивала свои безделушки назад в сумочку.
— Неужели вы откажетесь от высококвалифицированной помощи специалиста по собиранию дамских аксессуаров? — он улыбнулся, подавая ей зеркальце".
Игорь не помнил дословно, что тогда говорила Света, но запомнил то, что говорил сам. В тексте на мониторе были описаны события последних дней. Он уже сошёл с ума или только сходит? Как это может быть? За ними следили? А, ну да, неграловское ФБР. Они же сами сказали. Впрочем нет, не стоит себя обманывать, это не они. Тетрадь напоминает черновик писателя, а не протокол. В ней есть исправления, подчёркивания, что-то дано цветом. Игорь задумавшись закрыл "лэптоп". Потом посмотрел на собственные руки и открыл опять.
Экран был пуст.
— Хех, что творится! Ох, не простой это "лэптоп", не простой. Ладно попробуем, — решил Игорь, — что я теряю?
Он положил руки на клавиши и напечатал: "Света жила в своём двухмиллионном доме с прислугой". Ему показалось, что точка в конце получилась слишком маленькой и он выделил её жирным шрифтом.
— Точка, — произнес Игорь.
Звук "а" в слове "точка" завис в воздухе и вдруг заметался эхом по стенам. Когда Игорь посмотрел на экран, текст благополучно испарился.
Хорошо, попробуем по-другому: "Пьяная, нищая Света тянула из горлышка дешёвое вино в затрапезной харчевне". Текст опять исчез. В задумчивости Игорь закрыл крышку и отстучал по ней пальцами марш Мендельсона.
В комнате заметно потемнело. Краска на стенах исчезла, сами стены побледнели и стали совсем прозрачными. В том месте, где минуту назад была крашенная штукатурка, побежали буквы: "Света жила в своём двухмиллионном доме с прислугой.Точка. Пьяная, нищая Света тянула из горлышка дешёвое вино в затрапезной харчевне". Ниже замигали какие-то значки, и из них сформировалось: "Создать графический имидж" и "Отменить".
Игорь застыл открыв рот.
— Ни фига себе техника!
Тем временем буквы исчезли и на стене появилось новое сообщение: "Графический имидж создать невозможно".
"Ну конечно, — сообразил Игорь, — первая фраза противоречит второй".
Однако, когда он попробовал напечатать на "лэптопе" что-либо опять, текст испарялся вместе с первой буквой. Компьютер посчитал свою часть работы законченой.
Игорь в задумчивости обошёл стол.
Теперь пол исчез тоже. Под ногами было серое прозрачное Ничто.
Рот сам открылся в беззвучном крике. Нет, кричать пока было рано. Он еще никуда не падал.
— Так, по воде уже ходили, по земле — запросто. А вот кто берётся пройти по... — Игорь задумался, как обозвать это пустое место, но так ничего не придумав, подошёл к буквам.
Стены оказались не просто прозрачными. Они исчезли совсем. Зато буквы были вполне осязаемы. Игорь из любопытства попробовал одну согнуть. Буква обиженно запищала и отскочила в сторону, но потом покорно вернулась назад. Откуда-то сверху за спиной полились целые потоки букв. Игорь выхватил букву из потока и попробовал приклеить на стенку. Буква немного повисела и соскользнула вниз. Игорь набрал пригоршни букв и бросил их на стену. Буквы повторили маневр предыдущей — вспухнули звёздочками на плоскости и расползлись в разные стороны. Тогда Игорь попробовал сложить из букв что-нибудь разумное.
"Света — хороший друг".
Буквы словно догадались о его намерении и сами стали прыгать в ладонь в соответствующем порядке.
"Черт, да эта штука читает мои мысли", — догадался Игорь. "Кстати, действительно, как там Света?" — подумал он, и тут же его окружил город. Даже нет, город был за стеной, а он находился внутри Светиной комнаты. Сама хозяйка возилась у мольберта, ничего не замечая вокруг. Но он каким-то образом видел, как к её дому подъехали несколько чёрных джипов, из которых выгрузилось два десятка полицейских под предводительством Нерезкого.
Игорь оценил обстановку:
— Кажется я прибыл вовремя. Будем проверять мою догадку, — он мысленно продиктовал: "Света достала автомат и выстрелила в нападавших".
Световой поток вынырнул из-за спины, изогнулся, лизнул горевшие на стене буквы, и те исчезли. Вместо них загорелись три восклицательных знака, потом замигал текст: "Ваша последняя фраза нарушает логику изложения. Откуда героиня взяла автомат? Продолжать? Нет?" Игорь вставил: "из шкафа". Теперь получилось так: "Света достала из шкафа автомат и выстрелила в нападавших".
Восклицательные знаки растворились и пропали, Света с кистью в руке тоже. Но черз мгновение она уже стояла посреди комнаты и поливала из автормата дверной проём, через который лезли мордатые полицейские с пистолетами в руках. Неожиданно автомат Светы замолк. Патроны кончились. Нападающие ворвались в комнату. Света испугано посмотрела в его сторону.
Игорю показалось, что она его видит. И тогда он произнёс про себя: "Голубые лепестки на её теле вдруг развернулись в многометровые щупальцы и смешали ряды нападавших". Тут же в комнате ситуация изменилась: оперативники с круглыми от страха глазами неслись назад к двери. Невидимая сила бросила одного из них на стену. Гнилые перекрытия не выдержали, и несчастный вылетел наружу. Несколько полицейских прыгнули следом, так и не успев сделать ни одного выстрела. Посреди комнаты неведомой мифической богиней, в окружении грозных голубых змей, стояла Света.
— Не знаю, что это такое, но мне нравится, как оно работает, — подумал Игорь. — Так, пора бы вспомнить о нашем полицейском друге Филе.
"Света взяла автомат одного из сражённых солдат и выпустила несколько очередей по оставшимся на улице полицейским через отверстие в стене. Живот Фила буквально изрешетило. Он отлетел, ударился спиной о машину и рухнул на асфальт лицом вниз".
— Жестоко, но справедливо, — произнёс Игорь вслух, дописывая слово "вниз". — Извини, Фил, работа такая.
— Извини, Фил, работа такая, — повторила Света, словно на сеансе гипноза и загнала в живот Фила очередную порцию свинца.
В комнате оседала пыль. Пахло чем-то кислым, должно быть порохом.
— По-моему, это Стругацкие утверждали, что трудно быть богом. Так вот, должен заметить, что нетрудно, — подумал Игорь, — если есть соответствующая техника. Однако продолжим:
— Человек, руководивший нападавшими, попытался впрыгнуть в машину и скрыться, но новая очередь сразила и его.
На стене загорелась надпись: "Запрашиваемый вами человек отсутствует в нашей базе данных".
— А кого в таком случае я вижу на экране? — удивился Игорь.
"Это бог", — ответ тетрадки скорее напугал Игоря, чем что-то объяснил.
Нерезкий поднял на Игоря лицо и тут же оказался в комнате:
— Оказывается, всё не так просто? — Нерезкий сощурился и зло сжал челюсти.
Холодная волна прокатилась от затылка до самых пят.
— Кто такой бог? — быстро спросил Игорь.
Семеня холодными лапками, в него заползало чудовищное подозрение. Стена молчала. Вместо неё ответил Нерезкий:
— Ты всё равно не поймёшь, кто такой бог. Для тебя важно лишь то, что бог бессмертен и неуязвим. Боги присутствуют во многих секциях Зоны, но в комнате с Книгой — наше главное Нулевое пространство. Тут мы можем всё. Даже то, что для тебя, человек, нереально.
— Я сейчас напишу "конец игры", и мы посмотрим, уязвим ты или нет.
— Напиши, напиши, если успеешь.
Стены вернулись на прежнее место. Буквы на них исчезли. На столе, как при его первом появлении, стоял открытый "лэптоп".
Рука нерезкого удлинилась, превращаясь в когтистую лапу, и ухватила Игоря за горло:
— Неужели ты ещё не понял, что запустил механизм великой Книги? Сейчас с моей помощью ты будешь изучать инструкцию по эксплуатации, а точнее, просто повторять за мной. А то у твоей подруги Светы гостит моя старая знакомая. Гостит слишком долго, нарушая все правила приличия, — рука сжала шею так, что Игорь захрипел, — и ей самое время съехать. На кладбище. Повторяй за мной команды чётко, громко и без фокусов.
Мысли в голове Игоря неслись космическими кораблями. Ну и тупица! Как это он сам не догадался, что "лэптоп" и есть модифицированная Книга? Ведь Тиамат предупреждала о визуальных трансформациях прибора.
Боже, а он сам, в какую историю он вляпался — сумасшедший дом! Непонятное место, непонятные существа, как он сюда попал — можно только догадываться на уровне гипотезы. Бред совершенный! Книга, выполняющая желания, а вокруг для полноты пейзажа бегают нерезкие человекоподобные, называющие себя богами. И странный город... Задача со всеми неизвестными. В такое сложно поверить без того, чтобы не спятить, не сдуреть, не поехать крышей, но пока "верить" — это единственное, что ему остаётся. Кстати, если Книга и вправду может всё, то почему до сих пор не удалось избавиться от этого Нерезкого? Может быть, книга работает как программа; когда он вводит в неё неверные параметры, то врубается некий фильтр от идиотов, блокирующий реализацию команд. Не зря же она выглядела как "лэптоп". Значит, надо найти правильную команду. Кстати, Нерезкий сказал, что они находятся в нулевом пространстве, где его способности максимальны. Скорее всего это — правда, но избавляться от него надо именно тут.
Только странно, почему все эти Нерезкие и Нергалы сами не сядут командовать своей Книгой? А потому, что...
— Ну, ты готов? Пиши! — рука чуть ослабила хватку, и теперь Игорь мог говорить. — Пиши! "Бог Лилиту сделал шаг и оказался в проёме двери".
Одна из стен изчезла, и Игорь снова увидел комнату Светы.
— Успеваешь печатать? — Нерезкий сжал руку опять. — Можешь просто повторять за мной: "Аккумуляторы были готовы разрядить свою энергию и светились от напряжения..."
Игорь одновременно печатал и повторял за Нерезким: "аккумуляторы были готовы разрядить свою энергию и светились от напряжения".
— Вспышка! — написал слово "Вспышка"?
— А когда свет растаял, — продолжил диктовать Нерезкий, — на полу осталось лежать продырявленное бездыханное тело...
"А когда свет растаял, на полу осталось лежать продырявленное бездыханное тело..." — повторил Игорь.
— Богини Тиамат, — закончил Нерезкий.
"Богини Тиама…" — Игорь не дописал имя. Вместо этого он громко произнёс:
— Бога Лилиту!
"Сейчас меня размажут по стене в буквальном смысле", — решил он и приготовился умирать.
Только потом, проанализировав свои действия, он понял, почему поступил именно так. Термины "человек", "бог" являлись переменными, по которым программа выполняла желания. Да, такого человека, как Нерезкий, программа не знала, но с дополнительным словом "бог" она мгновенно нашла объект.
Как подтверждение его выводам, рука на шее исчезла, а возле двери в комнате Светы появился лежащий Нерезкий Лилиту с вполне резкими дырками в груди. Дырки дымились и увеличивались, сливаясь в одну слизистую лужу, посреди которой ещё шевелились умирающие органы.
— Ты перехитрил меня, человек. Но это ничего не меняет. Сейчас придёт Великий и... — слизь распространилась на его лицо и задымилась.
Игорь облегчённо вздохнул и неуверенно пошевелил шеей. Из сказанного он понял только то, что сейчас придётся иметь дело с Великим. Он вспомнил, что Великим именовали в разговоре Нергала.

Нет, пугаться дальше у него не было причин.
Причин не было, но когда заверещал мобильный, Игорь вздрогнул. Это была Света.
— Уходи оттуда. Быстро!
— Куда же я уйду? Я, по-моему, в каком-то другом мире.
— Гони к шоссе. Дверь там же, где ты её оставил.
В голосе Светы было столько тревоги, что Игорь не стал заставлять себя упрашивать и через минуту уже мчался к выходу на скоростную дорогу. Он успел проскочить пару кварталов, как вдруг неожиданная мысль поразила его: если он умудрился открыть чужую дверь своим ключом, если он смог завести чужую машину ключом от своей, то вряд ли это — простое совпадение. Скорее всего, Нулевое пространство Зоны является точкой пересечения реальностей, причём каждая из реальностей в этой точке имеет разную активность. Активность его пространства, его реальности, выше, поэтому ключ подошёл к двери и к машине, да и само это место не сильно отличается от его пространства. Надо будет подумать на досуге: может быть, здесь кроется нечто полезное для него. Правда, если досуг у него еще когда-нибудь будет.
Дорога выглядела чужой, но узнавать её было вовсе не обязательно: на скоростное шоссе он выезжал столько раз, что мог это сделать с закрытыми глазами. Как по заказу, опять заморосило. Асфальт мгновенно стал жирным и скользким. Но Игорь разгонял "Тойоту", насколько позволяла педаль газа. Горизонт впереди замерцал, засветился, запульсировал полупрозрачными лучами.
— Так, на утро это не похоже, значит, там Дверь, — мелькнула ободряющая мысль.
Сзади по ушам резануло завывание сирен, и через минуту в зеркало заднего вида упёрлось несколько пар фар нагоняющих его машин. Игорь попробовал увеличить скорость, заранее осознавая всю бесполезность попытки. Буквально через две мили с обочины съехали ещё две патрульные машины. Они заняли обе полосы и, вторя основной музыкальной группе сирен, поехали перед ним с замедлением, мотаясь из стороны в сторону как пьяные. Игорь сбросил скорость, развернулся и поехал назад по своей же полосе: его сейчас грохнут и так и этак. Но вначале устроят показательную пытку. Так может быть, встречная машина с камикадзе проделает это быстрее и без мучений?
Со встречным транспортом ему не повезло. Полицейские окружили его "Тойоту", и он с эскортом не меньшим, чем у английской королевы, двинулся назад. Игорь припарковал машину в том же месте, где она стояла до побега, и сразу же к нему рванули полицейские. Все они были нерезкие.
"Не слишком ли вас много, мои несфокусированные друзья", — подумал он. — Я тут, по сравнению с вами как белая ворона.
Сопровождаемый молчаливым конвоем, Игорь проследовал в дом.


7

Не успели они войти в прихожую, как стены бешено завибрировали. Крыша превратилась в подобие киселя и начала сползать по стенам: сверху на неё подбитым вертолётом опустилось низкое гудение. Нерезкие бросились врассыпную — кто в двери, кто сквозь потолок. В открытый проём Игорь увидел, как один из них, обречённо размахивая конечностями, взмыл и медленно исчез в плотном сером облаке. Через секунду на землю упала его одежда и несколько мелких частей изжёванной плоти.
— Если это Нергал, то он каннибал, — подумал Игорь.
— ...что-то я сегодня голодный, — поддержало его мысль возникшее на пороге существо без лица. Со скоростью торпеды оно заложило несколько петель по комнате и по стенам, при этом успевая принюхиваться, вибрировать и вращать головой словно пропеллером. Существо остановилось так же неожиданно, как появилось. На матовой поверхности на плечах прорезались черты лица. Видимо, представители этого мира большой фантазией не отличались: его Посланник, Нергал был похож на самого Игоря.
— Я что для них — шаблон? Что они все косят под меня? — разозлился главный хозяин лица. — А может быть, у них принято таким образом выражать форму некоей заинтересованности? Они же хотят, чтоб я Книгу читал.
— Не сомневаюсь, что ты меня узнал, — начал вошедший. — Чувствуй себя, как дома, впрочем, оно почти так и есть. Тебе не нужно меня бояться, достаточно просто уважать. За братьев Лилиту не переживай — Они всё равно демоны. У них функция такая, не очень сложная: насылать болезни, мор, жрать себе подобных.
— Да по-моему вы тут все демоны, хоть и пытаетесь нацепить маски богов. Вон ты вроде принял мой облик, но это для тебя что-то вроде костюмчика. В животе не жмёт, а? А то, ты только что поемши, — Игорь пытался иронизировать. Почему-то страх вызывал у него такую неадекватную реакцию. Ясно, что его история подходит к финалу, а вместо хэппи-энда этот урод будет хрумкать его костями. Он здесь хозяин.
— Острить изволишь? Ну-ну. Пойдём со мной, — Нергал вышел на крыльцо.
Игорь готов был поклясться, что ноги Нергала оставались всё время на месте, а дом услужливо подъехал под него, подставив крыльцо. Нергал поднял руку. Повинуясь его движению, целый квартал домов на противоположной стороне улицы поднялся в воздух. Нергал повернул руку ладонью вниз — все дома послушно перевернулись. С крыши строящегося дома с грохотом упала неприбитая обшивка. Он сжал руку в кулак. Дома начали сжиматься. К земле полетела цементная пыль, расщеплённые доски, разбитые куски кирпича. Через секунду вместо домов остались только тёмные окна подвалов.
— Ну, как ты считаешь, подобное простому смертному под силу? Подумай, может быть, мои слуги меня называют Великим не только из лести.
— Пока я видел деяния не бога, но демона. Боги — они добрые. Так что приступай к тому, что задумал: больше одного раза ты меня всё равно не убьёшь, пугать меня бесполезно, — Игорь врал. Ему было очень страшно. Он говорил, а язык заплетался и каменел.
— Ты опять не прав, человек. Боги они разные. Не думаю, что всемирный Потоп ты воспринимаешь как милость. Что же касается смерти, то я могу тебя таскать по бесконечному количеству субпространств и убивать в каждом из них заново. Каждый раз ты будешь чувствовать и страх, и боль, и падение в никуда. Но ты мне нужен живой. И по возможности здоровый. Мы оба нужны друг другу. Я могу подарить тебе бессмертие. Но и мне нужна твоя помощь.
— Значит, и ты не так уж всемогущ, Нергал, как утверждаешь, — Игорю показалось, что он догадывается о чём идёт речь. И если это так, то непосредственно сейчас смерть ему не грозит и можно поторговаться.
— Достаточно всемогущ, чтобы заставить тебя делать то, что мне нужно, без твоего желания.
— Охотно верю. Если б и вправду мог, то не стал бы со мной договариваться.
Вместо ответа Нергал зашёл к Игорю за спину, наклонил вбок голову, будто что-то рассматривая, и вдруг, сделав шаг вперёд, вошёл в Игоря. Натянул, как солдат противогаз. Игорь ощутил это сам. Тело сразу стало как неродное. Руки-ноги задвигались вне желания Игоря — Нергал взял на себя управление конечностями. Игорь как будто провалился в бездонную яму. Замелькали бессвязные картинки. Вот огромный мужик подаёт ему яблоко. Красное и сладкое. Огромный мужик — это прадедушка. Откуда он знает, что это прадедушка? Игорь никогда его не видел. А сам Игорь такой крошечный с яблоком. Нет, это тоже не он. Это дедушка в детстве. А вот он подглядывает за девушкой. Она рыженькая и веснушчатая. Девушка красит деревянные игрушки в рыжие краски, от чего игрушки начинают напоминать саму художницу. Как она похожа на бабушку! А вот на земле рыжее пятно, похожее на бабушкину веснушку. Пятно шевелится, будто просит о пощаде. Гулкий голос Нергала выдернул его в настоящее:
— Подойди к Книге.
Игорь не собирался подчиняться, но правая нога, не сгибая колена, поднялась вверх, напомнив ему фильмы про гитлеровские парады, и тут же опустилась немного впереди. Нергал забыл перенести на неё вес тела и, поднимая левую ногу, чуть не завалил Игоря на пол, но удержал равновесие и через несколько движений освоился совсем. Игорь деревянной походкой подошёл к лэптопу:
— Восстанови бога Лилиту!
Неужели ничего нельзя сделать? Ни одна мышца не слушается. Губы, язык, нёбо против его воли и неуклюже, но вполне различимо произносили необходимые слова. Почему-то начали двигаться пальцы. Мышцы тянули их против естественного положения, выламывали, вызывая адскую боль.
Стена снова исчезла, и где-то далеко за ней появился Нерезкий.
— Спасибо тебе, Великий Дух Мысли, за милость обрести бытие вновь.
— Ты зачем произнёс моё имя, несчастный? — Игорь, ведомый Нергалом, поднял руку, и Лилиту завалился набок, хватая себя за шею.
— Я чествую тебя как царствующего бога, согласно этикету, — прохрипел несчастный.
— Твоя ошибка повлечёт за собой непредсказуемые последствия, — Игорь сжал руку в кулак, и только что ожившее существо превратилось в раздавленную, мятую тряпку.
— Уничтожать легче, чем создавать. Ты, человек, нужен мне для управления Книгой, — прогудел в голове у Игоря голос Нергала.
"Глубоко же он влез, зараза, — сделал Игорь малоутешительный вывод. — Теперь мне без его разрешения ни вздохнуть, ни наоборот. Хорошо ещё, что хоть мозги не совсем блокированы".
Дав Игорю возможность осознать безвыходность ситуации, Нергал покинул его тело:
— Надеюсь, ты наконец понял, что другого пути у тебя нет. По собственной воле или против, но ты будешь выполнять то, что я скажу. Тебе нужна жизнь, мне нужна Книга — это то, что определяет наш союз.
"Почему же он не найдёт себе менее вислоухо-упартого⁵ союзника, чем я? Неужели Света говорила правду? Неужели я — Посвящённый?" — подумал Игорь.
— Нергал, ты действительно умеешь очень много, но ты не бог. Да, ты запросто уничтожаешь живое и неживое, Но созидать, строить у тебя не получается, тебе для этого нужны я и Книга или тетрадка, называй её как хочешь. А это означает, что мы одинаково нужны друг другу. Может быть, нам нужно найти компромиссное решение для дальнейшего взаимодействия?
— Глупец. Я тебе доказал, что ты мне нужен только как марионетка. Ты слышал моё имя.
— Извини, Нергал, но раньше я не слышал про тебя. Вы бегаете между временем и пространством — как тут за вами уследишь? Богов много, а я один. Я даже всех апостолов наизусть не помню.
Нергал раздражённо махнул рукой. Тьма за прозрачной стеной сменилась солнечным днем. Перед Игорем открылся луг с высокой травой и с ухающими вулканами на горизонте. Из-за ближайшей горы вырулило семейство длинношеих двадцатиметровых динозавров. Игорь вспомнил их название — диплодоки. Грязновато-коричневые гиганты, не обращая внимания на зрителей, последовали к соседним деревьям. Дойти они не успели. Путь им преградили несколько десятков ящеров поменьше. Судя по наличию пятидюймовых зубов во рту, последние питались отнюдь не травкой. Диплодоки загудели и дружно рванули назад. Хищники последовали за ними, действуя столь согласованно, что через какие-то сто метров один из детёнышей диплодоков уже лежал на траве с окровавленным горлом.
— Да, так появились мы, самые древние боги. Первая разумная раса на планете. Вы, люди, самонадеянно считаете себя высшим проявлением интеллекта на Земле. Вам даже в голову не приходит, что за её длинную историю разум мог быть представлен в какой-то иной форме множество раз. Мы обладаем бессмертием и возможностями, которые человечеству не снились. Раньше мы чаще приходили в вашу реальность. Многие племена почитали нас богами. Шумеры строили храмы в нашу честь и приносили жертвы. Мы питаемся не травой. Ваши жертвы наш организм принимает по прямому назначению, превращая съеденное в энергию. Но ведь человеческая цивилизация не лучше. Мы убиваем только, чтобы есть. Мы не убиваем ради развлечений, политических идей или на заказ, как принято в человеческой среде. Ты посмотри, ваши старики заняли места у кормушки и не допускают к ней молодёжь, пусть хоть миллионы в мире пухнут от голода. С другой стороны, попробуй, подпусти туда молодого! Он же похлеще стариков мёртвой хваткой вцепится в падаль, в глотку, в кошелек — во всё, что питает ваш желудок и разум, будет толкаться, руками и ногами, отвоёвывая для себя всё больше места. Вашим миром правит зависть. Вы покупаете, едите и копите не из-за необходимости, а чтобы унизить соседа, доказать себе и ему, что вы лучше, умней, удачливей. Нет, вас надо уничтожать даже не потому, что нам необходимо чем-то питаться, вы - сорняки на теле этой планеты.
— Да, я уже слыхал о происхождении вашей расы от динозавров, но не догадывался до сих пор, у кого это фашисты концепцию спёрли. У динозавров, оказывается. Фашисты тоже твердили о чистоте и глобальном уничтожении. Разумеется, человек — не самое безобидное животное, но оно такое, какое оно есть. Часть баланса на Земле. Читатели Книг для исполнения желаний. Ты бы и минуты не потратил на беседы со мной, если бы мог использовать меня в режиме зомби. Но тот, кто создал Книгу, древнее тебя и сильнее. Тот, кто создал Книгу желаний, рассчитывал, что её будут читать такие, как я, а не как ты. Ты это знаешь и боишься его. А ещё ты боишься своих соратников. Насколько я помню историю, боги всегда враждовали между собой. Значит, недостаточно тебе могущества, если хочешь у Книги подзанять.
Было видно, как Нергал борется с желанием растоптать этого человеческого червя в пыль. Но всё-таки он взял себя в руки.
— А ты, человек, и вправду не глуп. Однажды, давным-давно, я пришёл за человеком. Он был длинноволос, в белой до земли одежде, с бородкой. А я был голоден и позвал его за собой. Он поднялся и пошёл. Тогда я его спросил: "Тебе не страшно?" "Страшно, — отвечает. — Но если ты не убьёшь меня, ты убьёшь моего соседа, а у него трое детей". Я его не тронул. Он был душевнобольным и любил людей. У душевнобольных мозг отравлен. Ты, человек, чем-то похож на него. Ты тоже любишь ближних. И мозг твой отравлен тоже. Но ты прав. У меня достаточно врагов и мало времени. Поэтому прямо сейчас мы должны разобраться с твоей подругой. Она посвятила себя дракону Тиамат и может доставить мне много неприятностей. С Тиамат у нас давняя вражда. Так что заканчиваем наши философские диалоги. Всё! За работу! Хватит болтовни!
На сей раз Верховный даже не удосужился обойти Игоря. Он просто развернул его в воздухе и резко вошёл внутрь. Игорь почувствовал, как в голове что-то треснуло. Низкочастотное гудение в черепе переросло в боль, которая почти мгновенно поразила все мышцы.
— Богиня Тиамат, ты готова к смерти? — произнёс Нергал внутри его. Игорь деревянной походкой подошёл к креслу и сел.
В который уже раз он очутился в комнате Светы. Она сидела на стуле напротив и была полностью обнажена. Узоры на её теле перекатывались валами, как будто над ними изнутри трудился массажист. Узоры на холсте шевелились в том же ритме, что и на теле. Пространство между ней и картиной светилось, то сворачиваясь в жгуты, то раскручиваясь в сферу.
Толстые голубые волны ударили Игоря в грудь. Тело не почувствовало никакой боли, но в голове взорвалась шаровая молния. На мгновение к нему вернулся контроль за руками, но уже в следующую секунду Нергал включился опять и поднял его руку. Узоры с тела Светы поползли в стороны и спустились на пол. Только на её ногах ещё оставалось несколько цветных пятен. Игорь понимал, что сейчас Нергал убьёт Тиамат. А следом за Тиамат убьёт Свету. Потом, вероятно, наступит его очередь. Хотя, скорее всего, его не убьют, а законсервируют, как костюм химзащиты, до следующего военного столкновения.
"Если я сейчас не вырвусь из-под контроля, я погиб! И Света — тоже. Но как?" — мысли Игоря бешено заметались в поисках решения.
Тем временем битва подходила к своему логическому завершению. Мелькнул гигантский бурый хвост, прячась в картину. Игорь вспомнил, кто такая Тиамат. Это имя женщины-дракона из Вавилонской мифологии. То есть в Месопотамии её считали драконом, а она, оказывается, динозавр. Невелика разница.
Света лежала на полу, держась за шею. Она задыхалась. Правая рука Игоря, движимая волей Нергала, постепенно сжималась.
— Странно, он начал не с Тиамат, а со Светы, — вяло отметил Игорь про себя. — Значит, в Свете заложено то, чего он боится больше. Нет, господа динозавры и Нергалы, вы можете пожирать друг друга, но от людей у вас может случиться несварение. Будем бороться. Если у мёртвого возбуждать определённые центры, он реагирует как зомби. Но я ещё жив и ещё не зомби. Я должен перехватить управление своим телом. Дед на своём примере доказал, что такое возможно. Для начала разожмём руку.
Пальцы не слушались, но он не сдавался, представлял, как они разжимаются, его внутренний голос кричал, просил, умолял:
— Ну, разожмитесь! Разожмитесь!
Когда-то в институте он боролся на руки с крепким деревенским парнишкой. Силы были примерно равны, но потом Игорь начал уставать. И тогда он представил себе, что он намного сильнее противника. Игорь представил, что он может раздавить его руку, как клещами. Помогло самовнушение или нет, но Игорь победил, а соперник долго растирал кисть, на которой отпечатались следы пальцев.
Вот и теперь Игорь представил, что его воля стальными тросами сжимает и давит нечто чужое, противоестественное, вползшее в его организм. Давление на руку ослабло, и он смог разжать пальцы. Но одновременно голову пронзила такая боль, что он сполз с кресла на колени. Из носа закапала кровь.
— Ну что ж, значит, я на правильном пути. Я знаю, Нергал, почему ты хотел первым делом расправиться со Светой. Она бы не отдала тебе Тиамат, стояла бы насмерть, и тебе бы пришлось сражаться против трёх одновременно. Человек — странное существо, он не только уничтожает. Он может строить, создавать картины и писать стихи. Тебе этого не понять. А ещё человек защищает слабых. На земле достаточно места для всех живых форм.
Так, как там назвал тебя Нерезкий — Мысль? Как я сразу не догадался! Тела у тебя действительно нет, но самоосознание сохранилось. Это значит, что не такой уж ты нематериальный, каким хочешь казаться. От тебя есть лекарство. И я его знаю!
Нергал уже понял, что намерен сделать Игорь, и попытался вырваться. Но Игорь вцепился в него мёртвой хваткой. "Стальные тросы превращаются в канаты и сжимаются всё сильнее". Кровь из носа хлынула потоком, белки покраснели, из ушей тоже потекли тонкие красные струйки. Игорь, пошатываясь, поднялся:
— Ну, чья воля сильнее, бог?
— Да погоди ты, ведь мы нужны друг другу, ты сам говорил, — прошелестел голос Нергала, — отпусти меня по-хорошему, всё равно тебе меня не удержать.
В этот момент Игорь почувствовал неожиданную помощь. Его сознание как будто накрыли колпаком, не давая Нергалу ускользнуть.
— Тиамат! Ты же знаешь, что я собираюсь сделать? — Игорь уже кричал в полный голос, будто Тиамат, пришедшая на помощь, могла его услышать.
— Да, знаю.
— Ты знаешь, что, если ты останешься в моём сознании, ты погибнешь?
— Да... на мне прервётся династия. Но Нергал должен быть уничтожен.
И тогда Игорь шагнул к розетке вырвал её из стены, выдернул провода и приставил обнажённые концы к вискам. Он умер почти сразу, так и не отпустив стальные канаты, удерживающие Нергала.
— Ну вот, Зина, а ты говорила, что я ни на что не гожусь…
Провода продолжали искрить, и от них загорелся ковёр, потом огонь перебросился на шторы, потолок. Бумажная основа стен почернела и вспыхнула синими полосами. Белый пластик облицовки холодильника пошёл пузырями. И только стена ещё какое-то время оставалась прозрачной. Там плакала Света. Узоры с её тела исчезли, теперь оно казалось белоснежным.

Когда санитары грузили обгорелый труп в машину скорой помощи, то старались на него не смотреть.
— Чертовщина какая-то, Фил. Первый раз вижу, чтоб покойник улыбался.
— Что-что? — переспросил его напарник, крупный лысый мужчина с русским акцентом:
— Да вон, покойник радостный попался. Улыбается.
— Раз улыбается, значит, был хороший человек. Я помолюсь за него.
Фил врал, он не верил ни в каких богов.

— Тёмночка, это вы? Ну проходите, чего вы застыли на пороге? Жену Лотта изображаете? Чай будете? А вино? А где ваш симпатичный кавалер? — старый художник тараторил в привычном для него аллегретто, не дожидаясь ответов. — Вы знаете, в последнее время я увлёкся прозой. Проза дополняет мои образы лучше, чем стихи. Правда, нынешняя молодёжь всё пишет на компьютерах, а я, как человек старых традиций, ручкой. Так-то оно, конечно, получается дольше, зато есть время подумать.
Пару месяцев назад нарвался я в своём хламе на тетрадку. Как она ко мне попала — не имею понятия, но уж очень подошла для моих нужд. Странная эта тетрадка. Первая страница настолько вощёная, что писать на ней просто невозможно, зато остальные — сами подсказывают, что писать, — он улыбнулся, достал тетрадку и перевернул страницу. Света успела заметить только первый абзац и побледнела.
"На земле валялись пудреница, ключи, зеркальце, колечко, косметичка, проездной билет и прочий нехитрый женский скарб. Игорь наклонился, чтоб помочь собрать.
— Да спасибо, я сама, — девушка поспешно запихивала свои безделушки назад в сумочку".

________________________________________

¹ Няня, присматривающая за детьми, англ.
² Сеть популярных кафе, англ.
³ Грин-карта даёт право на постоянное проживание в США
⁴ Госпиталь для психически больных в штате Мэриленд.
⁵ Упарты — упрямый, ( беларус.)