ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
По пятницам — плохая погода

1

Тело земли покрылось бисеринками огней и умчалось вниз. "Как новогодняя ёлка", — подумала Зиночка, вглядываясь в иллюминатор. Собственно, Зиночкой она позволяла называть себя только за глаза:
— Глаза уж больно у меня красивые, — уточняла она. — За такие глаза не только Зиночкой назовёшь. Ну, можно ещё за фигуру. А в глаза я для всех Зинаида Дмитриевна, включая любимчиков и любовников. И вообще, в сорок лет Зиночков не бывает.
Она себе льстила. Если с любимчиками ещё туда-сюда, то любовников среди подчинённых у неё не было. И среди начальства тоже. Только воздыхатели. Правда, в большом количестве. Вон, генеральный, Юрий Леонидович, только и ищет повод, чтоб пригласить к себе в кабинет, якобы по работе. Несёт какую-то чушь по поводу выполнения планов, что-то помечает в японском календаре, только сам к коленкам глазами прилипает. Какие к чёрту планы? Когда перед глазами такие ноги, план только один: как до них добраться. А уж если они с боссом столкнутся в узком коридоре, то он специально прижмётся животом, а потом краснеет и пыхтит, делает вид, что случайно, срамник старый.
Свой возраст она не скрывала, скорее бравировали им, чтобы у оппоненток не было повода ахать и сочувствовать. Но, оставаясь наедине с зеркалом, сравнивая годы с результатами борьбы за красоту, она признавалась себе, что чем дальше, тем больше шероховатостей в жизни и на коже.

Какой дурак сказал, что чтение способствует умственному развитию? Чтение книжек про любовь переломало всю Зиночкину жизнь. Её романтичная натура заставила принести на алтарь великой Афродиты свой первый брак, пусть с нелюбимым, эгоистичным и помешанным на политике, но неплохим человеком. Даже Вовку, внебрачный плод самозабвенной любви, все эти годы она держала в чёрном теле. Зиночка молилась только одному божеству. Молилась бы и дальше, но однажды догадалась посмотреть на святилище со стороны. Оно питалось только её жертвами. Вторая половина союза душ больше ограничивалась разговорами, инструкциями, да обещаниями. Анатолий Фёдорович, Зиночкин объект неземной страсти, так и остался со своей аристократкой Эллой, незапятнанной репутацией, машино-даче-квартирой и прочими прелестями смиренного семейного быта. Правда, иногда он подбрасывал Вовке какое-то подобие алиментов. Но подобие, оно подобие и есть. Вовка рос сиротой, имея подобие мамаши и заоблачно-бесподобного папашу.
Себя Зиночка не щадила в первую очередь. Было тяжело. Приходилось голодать, отказывать себе во всём, чтобы собрать деньги на галстук "от Армани" ко дню рождения кумира. А пока она поливала подушку слезами, не желая унижаться и просить, Анатолий Фёдорович успешно лавировал между молодым тогда ещё Зиночкиным телом и другими юными телами, падкими на комплименты вообще и на кровать в частности. Назло фильмам про престарелых уродливых магнатов, владелец "заводов газет пароходов" Анатолий Фёдорович обладал завидным обаянием и обонянием, благодаря чему легко находил путь к деньгам и сердцам. В то же время, он умудрялся состоять в рядах отпетых подкаблучников; каждый вечер Анатолий Фёдорович возвращался к домашним тапочкам и широкому семейному ложу.
Но постепенно Зиночка остывала. Огненные, заполненные лавой раны, превращались в шрамы и пепел. Романы на полке её сознания блекли, теряли золотые корешки, покрывались пылью, паутиной, горечью и немного брезгливостью. Зиночку всё больше занимали сын и работа, а став директором филиала, она утонула в делах настолько, что мысли об Анатолии Фёдоровиче коллапсировали до чего-то вторичного, типа пережитой в детстве ветрянки. В конце концов между перебежками от сына к работе и обратно у Зиночки стали появляться мелкие интрижки и любови на одну ночь. Однако, когда Анатолий Фёдорович предлагал встретиться, в ней вспыхивали то ли остатки надежды, то ли жалость, она давала отставку всем кавалерам и спешила на зов.
Однажды случилось невероятное: её терпение лопнуло. В ответ на очередное глубокомысленное замечание Анатолия Фёдоровича по поводу воспитания Вовки, Зиночка влепила ему пощёчину. Неожиданная агрессия со стороны доселе покорной боевой подруги вначале возмутила Анатолия Фёдоровича. Он вспыхнул, как подбитый танк, и спешно покинул поле боя. Зато на следующий день его водитель припёр букет роз, чек на полторы тысячи баксов и записку, что ей пора отдохнуть где-нибудь в Турции, Египте или даже Тайване.

Тело земли покрылось бисеринками огней и умчалось вниз. "Как новогодняя ёлка", — попыталась расслабиться Зиночка, вглядываясь в иллюминатор, но тревога её не покидала. Она сошла с ума. Она сошла с ума! Бросила дом на Вовку, филиал на помощницу, а сама летела к чёртовой бабушке в отпуск, в Мексику. В те самые райские кущи, в которых Джеймсы Бонды на глазах у кинокамер целуются со своими Холли Берри.
Подружки пищали в один голос:
— Ах, Париж!
— Ах, Лидо!
— Ах, Лувр!
А трижды замужняя Инна вообще расписывала, как уложила к своим стопам пол-Монмартра:
— И тут на меня этот молоденький официант как глянул. . .
— Ты уверена, что он хотел именно тебя, а не чаевые? — охлаждала Зиночка подругу, одновременно дико завидуя. "Ну почему на меня до сих пор ни один французский официант не посмотрел?" — Нет, в Париж я не ездун, — громогласно заявляла Зиночка, — там, кроме официантов, никто на нас не смотрит.
Тогда подруги переключили свои "охи" на Флоренцию и Ватикан.
— Представляешь, мы зашли в какой-то костёл, а там священник вставил нам в рот облядки.
— Облатки, дура.
— Хи-хи. Какая разница? У этого священника я бы взяла в рот любое неприличное слово.
— Флоренция, Давид! Давид, это же — идеал мужчины. Но у него всё из мрамора. Представляешь, всё!
— А какие там суши!
От комментариев подруг Зиночке хотелось выть; её интересы никогда не подпитывались из общего котла. Париж, Рим, толпы потных туристов, приобщение к культурным ценностям за счёт финансовых — скукота! Она бредила Мексикой. Легендами ацтеков и майя.
— Я поеду в Мексику или никуда! — ответила она Анатолию Фёдоровичу в ответ на очередные "инструкции".
Зиночка на секунду закрыла глаза. Когда она проснулась, за иллюминатором уже было утро и плотные волны облаков, обгоняя друг друга, набегали на землю. Самолёт пошёл на снижение. Волны сменились слоистым наполеоном, а потом исчезли совсем — внизу распахнулась короткошёрстная причёска джунглей. "Если бы там сейчас бегали динозавры, с такой высоты они казались бы козявками", — Зиночка летала на самолётах множество раз, но мысли всегда были заняты другим, ей было не до созерцания красот.
Появились первые строения. Их становилось всё больше, а джунглей всё меньше. Вот уже грубые бетонные пальцы сгребли под себя остатки зелени и превратились в города. "Так вымерли динозавры", — решила она.
Аэропорт в Канкуне встретил их солнцем, тридцатиградусной жарой и стадами маленьких коренастых мексиканцев, ухвативших чемоданы. Хватка была смертельная; Зиночка поняла, что без чаевых чемоданы ей не вернут. Сей факт её не обескуражил. Она решила пожертвовать доллар, чтобы ехидно понаблюдать, как парнишки будут переть свою добычу к остановке автобусов: хотя остановка была в каких-то ста метрах, Зиночкины чемоданы вмещали одёжный шкаф и были без колёс.
— Госпожа занимается тяжёлой атлетикой?
— Да! И если через десять минут мои чемоданы не попадут в автобус, я развешу вас гроздьями вон на той пальме, — английский у её собеседников оказался достаточно хорошим, чтоб понять смысл сказанного дословно.
Однако, процесс у мексиканцев был отлажен. Тут же нашлась тележка, и уже через семь минут Зиночка сидела в автобусе, а её чемоданы покоились в багажном отделении.
Пассажиров в автобусе развлекал гид, невысокий улыбчивый парень. Всю дорогу до отеля он травил байки, настойчиво приглашал пассажиров в гости, поясняя, что в его доме всё для гостей, кроме жены. Предупреждал, чтоб ничего на сиденьях не забывали, а то его дом уже забит сувенирами от пассажиров-склеротиков.
Ресорт Барсело состоял из нескольких отелей. Отель "Барсело премиум" тот, в который попала Зиночка, поражал архаичной роскошью, едой и количеством персонала. Правда, длительная регистрация напомнила ей родную Беларусь, когда все клерки спят в положении "стоя", зато в ресторане можно было накормить слона. Да что слона — динозавра, которого она так хотела разглядеть с самолёта. По нескольким залам, размерами с футбольное поле, носились бесчисленные команды официантов, стараясь принести, унести, долить, убрать и добавить не менее пятидесяти наименований жареного, печёного, тушеного, охлаждённого... Зиночкино желание с первого дня сесть на диету тут же трансформировалось в "как бы всё попробовать". Только успевало бурито закрепиться в её желудке, как сверху на него падали тако, авокадо и пицца с овощами.
После захода солнца отдыхающие собрались в местном концертном зале. Зиночка по неопытности облачилась в вечернее зелёное платье, гармонирующее с её тёмными, чуть волнистыми волосами, нацепила какие-то украшения из фальшивых изумрудов и в результате оказалась белой вороной: вся остальная публика восседала в майках, шортах и шлёпанцах. Она огляделась. Поседевшие и стреноженные Джеймсы Бонды, ограниченные жёсткими поводками своих морщинистых подруг, тусовались вокруг пивбара, примыкавшего к залу. Красавцы помоложе прогуливались за ручку с красавицами помоложе. Красавцы помоложе сравнивали своих красавиц с чужими красавицами. Красавицы помоложе курили и остекленевшими от тоски глазами скользили по отдыхающим: найдётся ли там, в толпе, хоть один мужик, который без самолюбования, демонстрации загара и мышц, просто завалит их и отлюбит всю ночь.
Зиночка вздрогнула. Прямо за спиной кто-то громко требовал по-русски:
— Алик, и проследи, чтоб тебе дали чистый стакан!
Шестидесятилетний Алик, лысой головой и профилем напоминавший истребитель Миг-31, ринулся к бару со скоростью гончей после команды "ату". Его дама сердца, потрясая многочисленными грудями и складками фюзеляжа, прошлась по Зиночке многотонным ревнивым взглядом. Зиночка постаралась оправдать её худшие опасения: она встала и, грациозно размахивая бёдрами, двинулась за Аликом. Подгоняемая в спину грозным дыханием тёти-бегемота, она дошла до бара, демонстративно обогнула Алика и уплыла к дальнему краю стойки; полуразваленный мессершмитт Алик её абсолютно не интересовал.
Бар полностью совпал с представлениями Зиночки о том, как он должен выглядеть в экзотических странах. Полутьма. Розовый свет над стойками. Офигенной формы бутылки с текилой, ликёрами, водкой, парадными этикетками заманивают наивных туристов. Стройные ряды бокалов наполняются коктейлями и мгновенно проглатываются обступившими бар людьми. Постепенно, независимо от цвета содержимого бокалов, лица окружающих приобретают одинаковый красный цвет и начинают наконец гармонировать с освещением. А вот пиво Зиночку разочаровало: оно было только одного вида: знаменитая мексиканская компания "Корона" качала свои права и деньги одновременно.
Бар обслуживали несколько девчонок, вчерашних школьниц. Маленькие и губатенькие, типичные майя, они были при этом весьма миловидными. Их не портил даже макияж, на который ушло не меньше краски, чем у индейского вождя уходит на роспись всего тела. Правда, в сочетании с короткими юбчонками макияж намекал на ту специфическую форму обслуживания, которую некоторые из девушек выполняли в качестве приработка во вторую смену.
Руководство ресорта смотрело сквозь пальцы на недетские шалости своих барменш. В конце концов, клиент, удовлетворённый со всех сторон, постарается вернуться в ресорт, чтоб опять пожертвовать честно заработанные тысячи на развитие туристского бизнеса и пополнение кошельков владельцев отелей.
Тем не менее, некоторые начинающие барменши, не успевшие погрузить тело в товарно-денежные отношения ресортов, не разделяли чаяния своего руководства и отказывались понимать намёки подвыпивших реднеков Техаса и Оклахомы.
Но скромные пастухи из Американских прерий не отчаивались: если мужчина при бабле, если его тело ни по ширине, ни по высоте в дверь не помещается, а выпитое пиво брызжет из ушей, то какая ему разница, готова девушка оказать специфические услуги или нет? Огромный лохматый детина фамильярно ухватил одну из микроскопических барменш за руку и назойливо тыкал двадцатидолларовую банкноту в разрез блузки. Девушка почти плакала и недвусмысленно пыталась освободиться. Окружающие испуганно косились на мускулистое тело нахала, отворачивались и делали вид, что ничего не происходит: "Подумаешь, потискает мексиканку, от неё не убудет".
— Мужчина, может быть, вы переключитесь на ту барышню, более подходящую вам по габаритам и плотности мозгового вещества? — Зиночка возмущённо махнула рукой в сторону двухметровой каменной скульптуры какого-то индейского божества. Мужик медленно поднял свои триста килограммов и икнул прямо в раскрасневшееся зиночкино лицо:
— Леди завидует и предпочитает, чтоб я запихал купюру ей? Так куда вам её всунуть?
Таких мужиков Зиночка видела только в американских боевиках. Они служили грушами Чак Норисам и Ван Даммам. Но Зиночка не была Чаком Норисом. Ей стало страшно: если этот Кинг-Конг сейчас просто упадёт на неё, отпуск будет завершён. Со множеством переломов.
Мужик, будто прочитав её мысли, стукнул кулаком по барной стойке. Стаканы попадали. Алик, тщательно выбиравший чистый фужер с коктейлем, теперь так же тщательно рассматривал его содержимое на своих белоснежных шортах. Неожиданно гиганта подхватила под локоть смуглая мужская рука:
— Эй, Майк, вот ты где от меня прячешься. А я тебя везде разыскиваю: ты обязательно должен попробовать новый дринк, по моему рецепту.
Майк тут же забыл о Зиночке, добродушно улыбнулся и повернулся к хозяину руки.
— Извините моего друга, мадам, он сегодня несколько перебрал, — из-за спины гиганта виновато улыбнулось худощавое лицо.
Зиночка успела рассмотреть интеллигентную небритость, тонкий нос и глаза Омара Шерифа. "Настоящий аристократ", — восхищённо оценила она, ни капли не сомневаясь, что в крови её спасителя заблудилась пара литров голубой крови испанских грандов.
Начался концерт, и Зиночка поспешила вернуться в зал. К её досаде носитель глаз Омара Шерифа, прямой потомок Филиппа II и герцогини Альбы, оказался заурядным конферансье. Он уже успел облачиться в сверкающе-белый костюм, бойко выпрыгнул на сцену и, насыщая речь шутками, исчерпавшими себя ещё в советских домах отдыха, представил труппу. Только теперь Зиночка обнаружила в его произношении акцент, причём совсем не испанский.
— Да... — многозначительно-разочарованно произнесла она вслух. — А жаль!
В это время её несостоявшийся рыцарь искал желающую взойти на сцену в качестве ассистентки. Желающих было много, но Зиночкино зелёное платье так вырывалось из пёстрой толпы, что он, кроме неё, никого не видел. Конферансье спустился в зал, взял её за руку и, не обращая внимание на явное смущение счастливой обладательницы вечернего туалета, повёл на сцену.
— Представьте, что вы богиня Луны из пантеона Майя, — произнёс он, почти силой усаживая Зиночку на бутафорский трон.
— Пока я себя представляю клоуном, которому доверили самодержавие, — тихонько шепнула она ему и тут же замолчала: прямо перед ней прошелестело что-то большое и быстрое. Что за чертовщина?!
Зиночка вопросительно посмотрела на массовика-затейника. Он молчал. Значит, действительно ей показалось. На сцену вышли танцовщицы.
То, что в программе называлось ритуальным танцем, запросто могло служить визуальным дополнением к Камасутре: полупрозрачные лифчики, откровенные позы, поддержки партнёров, вызывающие у зрителей зависть: вот бы им так позволили.
Один танец сменял другой, ещё более зажигательный. Ярко-жёлтые атласные юбки поднимались куполами вдоль ног до плеч, а сами девушки крутили попами, как Карлсон пропеллером. Зал принимал происходящее на ура, наиболее активные зрители пытались повторить понравившееся движение. Воздух становился плотным, наполнялся желаниями и тяжёлым дыханием.
Зиночка повторять движения не собиралась: богиня Луны обязана сидеть на троне, а не стараться выпрыгнуть из собственного скелета. А что? Богиня Луны — звучит красиво.
После концерта Себастьяно, так все называли ведущего, предложил Зиночке прогуляться вдоль залива.
— Вы, кажется, русская?
— Точнее белорусская.
— Один чёрт. Я так и понял. А меня Евгением зовут, - добавил он по-русски.
— А я-то думаю, почему у тебя такой знакомый акцент, — Зиночка тут же упростила отношения, обратившись на "ты". Но ты на русского похож, как я на мексиканку.
Он внимательно посмотрел на неё и промолчал. Загадочно и романтично, подобно актёру на сцене, держащему паузу.
"Пытается произвести впечатление, — решила Зиночка. — Ненавижу позёров".— Слушай, Женечка, а ты часом не шпиён какой? Выглядишь, как испанец, с реднеками дружишь, — Зиночка начала дурачиться. — Свистят они, как пули у виска, мгновения, мгно...
— Не шпион, — перебил он её, — но живу за границей достаточно долго.
— Выгнали из страны за совращение несовершеннолетних мексиканских отдыхающих?
— Вы совершеннолетняя, и, если будете себя вести вызывающе, соблазнять не буду.
Зиночке не понравились ни шутка, ни его подчёркнутое "вы", и она перестала хихикать. Стало зябко.
— С детства я сходил от Мексики с ума! Страна тайн. Кровавые жертвы. Исчезнувшие цивилизации. — Женя попытался восстановить пошатнувшиеся отношения. — Правдами и неправдами вырвался сюда на археологические раскопки. Скорее, неправдами, потому что в один прекрасный момент институт перестал посылать валюту — там произошли какие-то перемены в руководстве. Та мелочь, которую я зарабатывал редкими заказами в лаборатории местного университета, не могла покрыть и десятую часть, необходимую для исследований, этих денег едва хватало на существование. Пришлось делать то, за что платят деньги.
— За что же в Мексике платят деньги? — Зиночка злилась на себя за собственную обидчивость, подумаешь, принцесса, пошутили с ней. Нашла из-за чего обижаться!
— Был тренером по подводному плаванью, переводчиком. Теперь вот вожу экскурсии и по старой КВН-овской привычке иногда выхожу на сцену.
— Я тоже много читала про раскопки майя. Особенно мне понравились переводы мексиканской мифологии Пополь-Вух, профессора Кисиленко. Не слыхал про такого? — и, не дожидаясь ответа, она продолжила, — так вот он утверждает...
— А поехали завтра со мной на экскурсию. Обещаю, что будет интересно и бесплатно.
Вместо ответа Зиночка сделала то, о чём думала уже битый час: обхватила его за шею руками и поцеловала в губы.

2

— Черт! Черт! Мы проспали! — Женя вскочил, оглянулся на их ристалище, стыдливо прикрылся подушкой и рванул в ванную.
— Ты зачем подушку поволок? На унитазе кольцо и так мягкое.
Женя не реагировал.
— А ночью ты был более плейбойкий. Может быть, ты боишься чем-нибудь меня напугать? Так то, чем ты боишься, я впустила сегодня ночью в свою постель. Это уже говорит о моей незаурядной смелости.
Вместо ответа в душе полилась вода. Зиночка поднялась и уныло побрела в ванную, благо, крючка там не было.
— Женя, мне конечно, всё равно, точнее, совсем не всё равно. Короче, ты женат? — струи воды попадали Зиночке в рот, от чего она издавала булькающие звуки. Её это забавляло.
— Женат, — то ли вздохнул, то ли хихикнул Женя.
Зиночка проглотила не самую весёлую новость, помолчала и спросила уже без улыбки:
— На ком?
— А помнишь барменшу, к которой Майк приставал?
— Решил повторить подвиг Бенвенутто Челини? Заразиться сифилисом от школьницы? — Зиночка растеклась потоками яда.
— Не такая уж она молодая. Ей двадцать восемь. Просто молодо выглядит. Южанки после тридцати быстро стареют, но до тридцати выглядят как куколки. И рост такой же, кукольный. Но ты в чём-то права, ведь мне далеко за пятьдесят. Дурной пример Челини заразителен. И сифилисом тоже.
Зиночка не прерывала, видела, что ему надо высказаться:
— Однажды, примерно через неделю после свадьбы, сломался наш автобус. Мне пришлось отменить экскурсию и вернуться домой днём. Сильвия делала handjob (вид сексуальных услуг, англ.) начальнику местной полиции. У них в деревне считалось нормальным, если замужняя женщина зарабатывает таким образом. Теперь я вроде и бросить её не могу. Её воспитали так, меня по-другому, поди разберись, кто прав. Да и полиция в Мексике — не дай бог связаться — коррумпирована на самом высшем уровне! Могут выслать запросто. А у меня слишком много причин, чтобы торчать здесь. Да и куда мне отсюда на старости лет? Привык. Сросся. Но я как вспомню... Вот так и живём.
— Ты хоть пробовал ей объяснить?
— Пробовал. Бесполезно. Она к этим процедурам относится, как зоотехник к случке крупного рогатого.
— Ну, и что ты собираешься делать?
— То, что и делаю. Шатаюсь по барам с такими, как Майк. Кстати, его мамаша содержит одно любопытное заведение, со стриптизёршами. Он там бесплатно наливается каждый день. Тоже способ существования материи. Что же касается меня, то по моим понятиям семьи у меня нет. Я даже детей не хочу заводить. Не с кем.
Пока Женя разыскивал водителя автобуса, Зиночка успела запихать в себя изрядную порцию копчёного лосося, кусок ананаса, кусок манго, сверху ещё навалила сыр бри, овощи и нечто настолько калорийное, что её талия от испуга взвизгнула и врезалась в резинку трусов. Однако, когда подошёл Женя, она со скучным видом ковырялась в листьях салата.
— Зин, не порть продукт. Если ты пытаешься отыскать червей для рыбалки, то лучше поищи вон в том куске лосося, их часто доставляют сюда уже с запашком.
Автобус был забит туристами пожилого возраста, что несказанно обрадовало Зиночку: после обильного завтрака лазить по каким-то развалинам ей совсем не хотелось. Пусть даже их храм Кобо — самая раз-замечательная археологическая ценность. Наличие пожилых туристов вселяло в неё надежду, что трясти животом особенно не придётся.
До заповедника Кобо было час езды, и Женя, вдохновлённый присутствием Зиночки, сидевшей рядом с ним, не умолкал всю дорогу. Слушать его было интересно. При том, что он был неплохой рассказчик, Женя знал мексиканскую мифологию так, словно сам участвовал во многих событиях.
— Как известно, боги неба неоднократно пытались создать человека то из керамики, то из глины. Но спрашивается, зачем им был нужен человек? Ведь всё создаётся с определённой целью? В районе Тулума была найдена плита. Расшифровать полностью её не удалось, но отдельные моменты очевидны: между богами шла война, и человек был призван сыграть в этой войне определённую роль. Какую же? Роботов? Пушечного мяса? Неистребимого духа? Мы не знаем. Возможно, ту, которую не могли по каким-то причинам исполнить сами боги. Параллели в мировой мифологии подтверждают данную теорию. Например, греческие боги в борьбе против Титанов призывают на помощь смертного Геракла. В те времена на территории Мексики человека лепили все кому не лень. Наверное, керамики было много или начитались про Голема. Ха-ха.
— Ха-ха-ха, — дружно повторили туристы.
— Существует очень непопулярная легенда, согласно которой боги подземного мира Шибальба тоже вылепили человека. Но созданный им человек оказался настолько могущественным, что авторы сами испугались своего детища. И не напрасно! После победы над врагами Шибальбы человек попытался покорить подземный мир. Одна из легенд предлагает версию, согласно которой боги заперли его в храме и уничтожили. Вот здесь у меня закрались сомнения, как можно уничтожить то, что сильнее тебя? Как?
— Сбросить на него бомбу, — раскрашенная бабка рассуждала категорично.
— Кэрол, боги бомбами не оперировали, — поправил её сосед. — Подумай, что ты несёшь?
—- Верно, боги бомбами не оперировали, — примирил их Женя. — Я бы попытался создать ещё более мощного человека, который победит предшественника, и я думаю, боги поступили именно так. Тогда, через какое-то время, история повторяется, опять возникает ситуация, когда надо решать, как избавиться от нового супер-супер-человека. Создать следующего супер-супер-супер? Но так будет продолжаться до бесконечности. Если второй человек действительно был создан и запрограммирован на уничтожение первого, я бы на его месте искал путь, как не допустить появление третьего. А вы как считаете?
— Я бы на месте второго уничтожила своих создателей — от них всё зло, — тут же отреагировала Зиночка.
— Своих создателей? Не могу назвать тебя гуманисткой, но, пожалуй, это единственный выход. Самое любопытное, что первый человек Шибальбы по всей вероятности запрятан где-то здесь, в Кобо, и с вашей помощью мы разыщем его самого или то, что от него оставило время.
"Я оценила твой ненавязчивый рекламный пассаж в сторону Кобо, но, похоже, мой друг, ты проговорился. Определённо, тебе приходилось участвовать в местных исследованиях и не как студенту с шуфелем, а на более серьёзном уровне", — подумала Зиночка и незаметно покосилась на маршрутный лист, прикреплённый клипом к панели. "Guide: Sebastiano Kis" разглядела она напечатанные буквы. Да, здесь его зовут Себастьяно, но фамилия не "Кис" — это точно. Лист согнут. Может, Кислов? Или Кисин? Или Кискин? Впрочем, какая разница? Что мне его фамилия скажет?
На подъезде к Кобо их остановил патруль. Круглоголовые, короткостриженные, плотные парни казались игрушками-близнецами советского довоенного производства. На чисто выбритых лицах, торчащих из белых мундиров, дремала скука. Один из них, судя по роскошным усам и шевронам — офицер, шагнул к машине. Водитель привычно сунул ему маршрутный лист. Возвращая бумаги, полицейский посмотрел на Женю, хмыкнул в усы и спросил:
— Надеюсь, сегодня автобус не сломается?
Полицейские заржали.
Женя побледнел, сжал губы, но сдержался и промолчал.
Водитель взял бумаги, однако офицер выдернул их у него и подал опять. Водитель покорно протянул руку. Патрульные вновь засмеялись. Жарко, скучно. Отчего бы не поразвлечься?
— Мартинес, так ты, оказывается, пьяный, — офицер, приободрённый смехом подчинённых, посчитал своё глумление над водителем недостаточным. — Сейчас я проверю тебя на содержание алкоголя. А ну-ка дыхни в мой прибор, — он развернулся спиной и согнулся, указывая этим в какой прибор нужно дышать. Водитель притворно засмеялся, делая вид, что он оценил шутку, завёл мотор и нажал на газ.
— Сукин сын. А ведь мы учились в одном классе.
Пока офицер издевался над водителем, он держал бумаги прямо у Зиночки перед носом, и она увидела главное - Женино имя: "Guide Sebastiano Kisilenko, PhD"
— Ни фига себе! — чуть не закричала Зиночка. Полное имя знаменитого профессора, так поразившего её воображение своими переводами мексиканского эпоса, тоже было Себастьян Кисиленко. Это она помнила хорошо.
Зиночка взглянула на Женю глазами, полными восторга и гордости:
— Профессор, а Шибальба — это один бог или целый пантеон? — Зиночка таким образом намекнула, что все его тайны раскрыты и нечего из себя экскаваторщика корчить.
Очевидно привыкший к обращению "профессор", Женя обратил внимание только на суть вопроса и принялся рассказывать об устройстве подземного мира. Зиночка не выдержала и засмеялась.
Женя замолчал и недоуменно на неё посмотрел. Потом мысленно восстановил её вопрос, как девица покраснел, засмущался, сел и больше не проронил ни слова до самого Кобо. Зиночка даже расстроилась. Благо, до храма было уже не так далеко.
Собственно, это был не храм, а целый комплекс полуразрушенных зданий, располагавшихся в ограждённом лесном массиве. Прямо к воротам комплекса прилепилась деревушка. Возле каждого домишки стояли ларьки, продававшие радужные ковры ручной работы, неуклюжую бижутерию, поделки местных умельцев. Домишки были глинобитные и жалкие, а цены запредельные.
— Я бы купила этот ковёр, но он стоит больше, чем твой дом, — обратилась Зиночка к морщинистому мексиканцу в сомбреро.
Но старик по-английски понимал только:(пробел )"Сколько стоит?" и "Спасибо".
Женя перевёл её вопрос. Старик понял шутку, заулыбался выгоревшими на солнце глазами и объяснил, что он готов продать дешевле, но русская леди не сможет купить всё равно.
— Как он понял, что я русская? - удивилась Зиночка.
Женя минуту поговорил с продавцом, а потом перевёл. Как оказалось, продавец был французом, одна из его жён была русской, разговаривала с тем же акцентом, что и Зиночка. Они приехали с ней сюда на экскурсию из Лиона и остались. Недавно она сбежала к богатому мексиканцу. Он её понимает. Она молодая, очень красивая и ленивая. Он ни о чём не жалеет, у него уже есть мексиканка, которая помогает ему торговать. Скоро она переезжает к нему в дом. Но не в этот: тут в деревне дома очень дорогие из-за близости туристской зоны; недалеко в посёлке у него хороший большой дом, козы, деревья.
"Вот она, вся человеческая судьба в двух словах", — подумала Зиночка.
Главным зданием деревни был комфортабельный туалет; на территории заповедника аналогичных заведений не было, о чём Женя честно предупредил группу.
Первое здание комплекса сохранилось почти полностью. Пирамидальная форма, отсутствие окон и дверей роднила его с собратьями в Месопотамии. Женя сделал небольшой обзор по мифам, связанным с пирамидой, наполняя рассказ кровавыми сценами, - экскурсанты платят за экзотику, значит, они должны её получить, - а после позволил им побегать вокруг и пофотографировать. Сам он остался скучать в тени.
Зиночка решила ему не надоедать, она обошла здание, честно забралась на самый верх, прогулялась вдоль невысоких зубчатых стен. В одной из стен было сделано несколько ниш с арочными входами внутрь пирамиды. Войти она не решилась: Женя предупредил, что, хотя на территории комплекса самая ядовитая змея — это она сама, а пауков тут ещё не встречали, тем не менее, в Мексике всякого ядовитого добра предостаточно, причём, неграмотного: запрещающие знаки на заборе заповедника они читать не умеют. То есть, лучше поменьше соваться в разные дыры.
Мимо следующих зданий Зиночка прошла как в бреду. Женя был абсолютно прав, предупреждая, что в местных реках плавают протухшие лососи. Один из них попался ей сегодня на завтрак, вызвав соответствующие последствия. Ей вдруг стало очень плохо, но сказать об этом Жене она постеснялась. Как он ей мог помочь? Сорвать экскурсию? Страдалица уныло плелась в хвосте группы и даже умудрилась разок незаметно забраться в кусты, где её вырвало, принеся временное облегчение. Разумеется, она испытывала моральный дискомфорт из-за содеянного, но оправдывала себя тем, что за тысячелетия своего существования эти здания видели грешниц похлеще. Когда они подошли к главному зданию комплекса, Зиночка почувствовала себя настолько бодро и уверенно, что решилась даже подняться наверх. Вниз она еле спустилась. Ей становилось всё хуже и хуже. А тут ещё начался дождь. Она подошла к Жене, объяснила ситуацию и попросила её пристрелить. Стрелять Зиночку он не захотел, а подозвал велорикшу — мальчишку-мексиканца, катающего экскурсантов на велосипеде со специальной тележкой, и велел отвезти её к автобусу.
— Сейчас я соберу нашу команду, и мы тебя нагоним, — крикнул он ей вслед.
До автобуса велосипедист не доехал. По непонятной причине мальчишка высадил её у храма, с которого начинался обзор, развернулся и укатил назад. Зиночка поняла, что добежать до туалета она не успеет, равно как и спрятаться в кустах, вокруг сновали десятки людей. И тогда она решилась — стрелой взлетела наверх, нырнула в ближайшую арку и вывернула наугад в темноту весь свой завтрак. Если бы рядом с аркой в этот момент проходили туристы, они бы решили, что там мучают льва.
Зиночке опять полегчало, и она попыталась осмотреться. Помещение представляло собой маленькую комнатку с единственным проёмом, через который она вошла. Света, падающего через проём, было недостаточно для фотосъёмки, но кое-что можно было разглядеть. Оказывается, она обезобразила целый угол, покрытый бесценной клинописью. "Если в Мексике туристов будут продолжать кормить тухлыми лососями, то до следующего тысячелетия эти рельефы не доживут", — посочувствовала Зиночка клинописи.
В середине стены была большая плита с расписанным рельефом. Как могли за столько лет и при таком сыром климате сохраниться пигменты? Краски дышали как живые, будто мастер нанёс их час назад. До сих пор она видела такие цвета только на картинах великого Жилевича из Бояр. Зиночка подошла поближе, пытаясь рассмотреть детали. Какие-то элементы рельефа она узнала, рисунки с подобных плит она уже находила в интернете. Но одно дело — рисунки в интернете, а другое — видеть рельефы живьём, в натуре. Особенно её поразило изображение одного из богов Шибальбы. Несмотря на то, что рельеф находился в центре плиты и изобиловал многочисленными мелкими узорами, он умудрялся быть почти невидимым из-за обступивших его значков и иероглифов. Могучий владыка подземного мира подпирал плечами девять сфер своего царства. Вытянутая вперёд змееподобная челюсть оскалилась тонкими длинными зубами. Ноги, благодаря фантазии художника, походили на драконьи хвосты. В одной руке божество держало трезубец, а другой сжимало змею. Бедной рептилии было больно: она открыла свою каменную пасть, пытаясь обматерить мучителя. Но не смогла. Полость её рта перекрывал вчерашний Зиночкин ужин — голова воина, поражавшая реализмом и высокой техникой исполнения. Зиночке даже захотелось её потрогать, проверить, натуральный камень перед ней или современная поделка из пластмассы. Однако поскользнувшись на собственной блевотине, и пытаясь удержать равновесие, она мёртвой хваткой ухватилась за какую-то деталь плиты и повисла на ней. Стена с еле слышным гулом отъехала в сторону, открыв тёмный проём, а новоявленная исследовательница секретов майя продолжила своё падение уже по ту сторону двери.
— Козлы древние, даже дверь толком закрыть не могут, — выругалась Зиночка, потирая ушибленные места. Она пролетела несколько ступеней и приземлилась на каменные плиты пола. Только по счастливой случайности между ней и местом приземления оказался мягкий зад, а не затылок или висок. С трудом отлепив от пола и собрав воедино остатки своего тела, она огляделась. И тут ей сделалось страшно. Точнее, страшно любопытно.
— Я же не сама сюда попала, — подумала Зиночка, — а по счастливой неосторожности. В чём можно меня обвинить? Тем более, уверена, что правительство Мексики хранит золотые запасы текилы совсем в другом месте.
В середине помещения возвышалась огромная тёмная масса, освещённая зелёным лучом, падающим с потолка. Зиночка шагнула, и тут ей почудилось, что за спиной прошмыгнуло нечто невероятно быстрое и большое, точно как тогда, на концерте. Она оглянулась. Низкая стена, изрезанная квадратиками клинописи и расписанная божествами, низкий потолок, также густо заполненный непонятными символами. Двери не было. Исчезла. Никаких признаков. Зиночка решила не поддаваться панике — вокруг полно туристов, все секретные помещения вдоль и поперёк исследованы археологами, а эта комната вообще в двух шагах от входа. Да и Женя не уедет без неё.
— Самое умное, что я могу сделать, это воспользоваться ситуацией и побаловать себя небольшой экскурсией, — сказала она громко, отпугивая невидимых монстров.
Она остановилась перед стеной и стала разглядывать блоки из значков. Источник света невозможно было определить. Он шёл как будто со всех сторон. Но его было вполне достаточно для чтения не только крупных иероглифов, но и более мелких. Оставалось только научиться их читать. На секунду она представила, каково попасть в такую конуру без света.
— Бррр, - сказала она вслух и отогнала идиотскую мысль.
Для паники причин хватает и так.
Вдруг Зиночка почувствовала, именно почувствовала, что значки группируются в какие-то формы, и она начинает понимать их логику. Даже более того, она начинает понимать написанное на стенах. Все эти треугольники, фигуры и человечки сами стали складываться в её голове в определённую картину. Так символы зачастую говорят иностранцу гораздо больше, чем слова.
Зиночка пробежалась глазами по знакам:
— Чёрт меня подери, а ведь Женя был прав. Действительно, боги Шибальба создали человека, который помог им решить проблемы с врагами. Эта здоровенная каменная куча в центре сооружена в его честь. Нет, погоди, тут написано, что это он сам. Во загнули, трепачи, — Зиночка опять говорила вслух сама с собой. Её голос эхом кружился по пустой комнате, создавая иллюзию безопасности и присутствия слушателей. — А может, я просто неправильно перевела? Ладно, читаем дальше. Ага, этот человек заперт тут вторым человеком Шибальбы — угу, Женя не врал насчёт второго — и ждёт казни. Непонятно, как можно казнить каменную кучу и за что? Ах, да, Женя говорил, что первый человек боролся против своих создателей за собственную свободу и независимость. Без сомнений, Женя видел эти записи, и уж если я такая "умная" смогла их прочесть, то профессору археологии подобные скрипты на один зуб. Правда, как мне показалось, значки сами перестроились, с учётом моего интеллекта, но это мне только показалось. Только показалось! В противном случае, пусть со мной разбираются психиатры в дурдоме. Ладно, пропустим. Так, а тут что? Какой-то знак, похожий на четыре пальца. А пятый куда девали? Если средний и безымянный сложить вместе, то это углубление как раз под мою ладонь. Чёрт, да оно нажимается. Ну, нажала. Ну и что? Весь текст на стене поменялся. Не сместился, не подвинулся, а именно поменялся. Как такое возможно? Это же камень, а не телевизор. Ладно, будем читать. "Теогония, история богов. Боги правили на земле миллионы лет, но потом то ли открыли, то ли нашли Машину для перемещений в параллельных реальностях, - хм, это уже не Теогония, а скорее фантастика, причём ненаучная. Герберт Уэллс в Мексике. Какая-то чухня. Ладно, не отвлекаемся, читаем дальше. - Эти путешествия дали богам неограниченные возможности. Они сделали их настоящими богами: научили менять внешность, подстраиваясь под данную реальность, использовать небывалое оружие и многое другое. Однако работа Машины для перемещений вызвала катаклизмы в их собственном пространстве Земли, и им пришлось уйти в параллельные реальности навсегда. Те, кто остался, были вынуждены принять облик зарождающихся млекопитающих", — Зиночка остановилась. — Что-то я не помню такого ни в одной мифологии. Согласно клинописи эти существа были ровесниками динозавров. Кто же эти боги? Наверное, инопланетяне какие-нибудь. Кто бы ещё мог создать механизм, меняющий каменный текст? Разумно. А называли себя богами потому, что прибыли сверху и обладали неизвестными местному населению возможностями. А может быть, другая версия? Может быть, это были разумные динозавры? Мне всегда казались недостоверными фильмы, в которых прилетал из чёрт знает откуда чёрт знает кто, только с одной целью полакомиться человечинкой. Будто марсиане менее вкусные. Так, а это ещё что? Похоже на предсказание "...придёт женщина в одеждах цвета глаз первого человека и уничтожит богов Шибальбы". Тоже мне Нострадамусы мексиканские. Так и я предсказывать могу: "... и родится у меня второй сын после сорока лет". Хи-хи, чушь какая. Ладно, будем подводить итоги. Главное - Женя здесь был! Иначе как он смог догадаться про второго человека Шибальбы? Значит, он знает про эту комнату и сумеет меня разыскать. Но не стоит зацикливаться на спасении. Спасёт! Никуда не денется. А то... А то его с работы выгонят. За утерю ценного экскурсанта. Вот.
Мысль о том, что в Жениных бумагах она нигде не числится, Зиночка быстренько запрятала поглубже и растоптала каблуком.
— Во-вторых, текст про разумных пришельцев или динозавров он не видел, иначе обязательно бы упомянул. Это будет тема нашей общей диссертации, если я выберусь отсюда. А я, конечно, выберусь, куда мне ещё деваться? В противном случае смотрим пункт первый: "Женя здесь уже был".
Зиночка повернулась к центру зала.
— А в-третьих, бог с ними, с богами, — скаламбурила она, — лучше займёмся мужчинами. Ввиду отсутствия реальных, будем соблазнять каменных, — Зиночка двинулась к скульптуре в центре комнаты.
Дойти до скульптуры оказалось делом совсем не простым. Ей казалось, что она прошла уже полкомнаты, а расстояние до скульптуры не сокращалось. Более того, потолок комнаты улетел куда-то вверх, а следом за ним спина первого человека. Теперь он нависал над ней безразмерной чёрной скалой.
Что-то огромное и стремительное опять пронеслось за плечом. Она даже почувствовала неясный запах. Нельзя сказать, что неприятный, но совершенно непривычный. Зиночка с визгом отпрыгнула к скульптуре и вдруг оказалась у самого подножья. Она покосилась через плечо, но все монстры и домовые, как она и предполагала, успели попрятаться или уехали с ответным визитом в её Белоруссию.
— Приеду домой, пойду к психиатру требовать таблетки от стресса. Однако помещеньице святоши отгрохали пресимпатичное, — не найдя монстров, Зиночка смело крутнулась на сто восемьдесят. Стена с клинописью, которую она только что читала, терялась у самого горизонта. — Мне бы такое вместо моих тридцати двух квадратных. Вот тут вдоль стен разместить бы книжные полки. Рядом хромированный торшер из Айкии. Ещё бы убрать эту кучу за моей спиной. Там, конечно, экскаватору на год работы...
На сей раз движение за спиной было медленным и тяжёлым. Зиночка ничего не видела, но знала: там происходит что-то совершенно невероятное — в спину дыхнуло, как паяльной лампой. Она повернулась на ватных ногах. Прямо на неё смотрел пятиметровый живой глаз каменного человека. Глаз не мигал и светился зелёным. "Так вот откуда освещалось помещение", — почти теряя сознание, догадалась она. Второй глаз угадывался где-то за носом. С боков массы стали проявляться руки и ноги, а само тело начало светлеть и покрываться горячей окалиной. По потолку побежали оранжевые блики. Стало нестерпимо жарко. В голове вдруг родился сравнительный образ: "Атлант из Эрмитажа подрос и присел на корточки". Зиночка дико закричала, инстинктивно попыталась оттолкнуть пылающую скульптуру от себя и... очутилась снаружи.
— Ты чего разоралась ни с того ни с сего? — набросился на неё Женя.
Она посмотрела на него белыми от страха глазами. Перед ней всё ещё светились зелёные зрачки каменного великана из секретной комнаты, кожа на пальцах дымилась и краснела.
— Ты чего? Что с тобой? — Женя перешёл на другой тон, более озабоченный.
Зиночка продолжала дико оглядываться по сторонам. В ответ на её хриплые нечленораздельные крики остановилась группа туристов. Они достали свои мобильники и приготовились звонить в скорую, а, если повезёт, то и сфотографировать эпилептический припадок этой красивой русской. Наконец к Зиночке вернулась речь:
— Что это было?
— Где? Откуда я знаю, что ты имеешь в виду? Ты стояла позади группы и вдруг, ни с того ни с сего начала кричать. У тебя в роду психов никогда не было? — Женя увидел, что она приходит в себя, и пытался свести всё к шутке.
Зиночка замолчала. Их группа стояла у подножия первого храма. Женя только что закончил исторический экскурс и предложил всем прогуляться и пофотографировать.
— Через десять минут собираемся здесь и пойдём дальше. Ждать никого не будем.
Зиночка постояла две минуты, раздумывая, а потом рванула наверх. Вот первая арка. Никаких унизительных следов её пребывания. Стены — обычные гладкие блоки. "Черт! Куда же девалась клинопись? А центральный рельеф где? Может, я перепутала арки?"
Но и под другими арками её ждали только гладкие голые стены и целующаяся парочка. "Неужели я заснула стоя? А может, кто-то подсыпал мне в еду наркотики, вызывающие галлюцинации?" — идеи, одна фантастичнее другой, возникали в её воображении и тут же гасли, не найдя логического подкрепления.
Группа двигалась от храма к храму в направлении главного святилища Кобо. Зиночке казалось, что все слова, произносимые Женей, она уже слышала. Каждая деталь этих разрушенных зданий, плит, жертвенников ей знакома, как родная кровать. Всё повторялось с той разницей, что час назад её мутило от рыбы, или, чем чёрт не шутит, наркотиков, а теперь Зиночка чувствовала себя превосходно, даже пальцы перестали болеть от ожогов. Она готова была на спор залететь на вершину Кобо, перепрыгивая через две полуметровые ступени.
Дождь, начавшийся после спуска с вершины храма, не испортил её приподнятого настроения. В Зиночкиной памяти он тоже уже был. Как и путешествие на велорикше. С той разницей, что на сей раз они ехали с Женей в одной тележке. Дождь тихонько отстукивал такты по тенту над их головами, напевая мелодию из "Шербургских зонтиков", мальчишка с мокрой мускулистой спиной равномерно крутил педали, под её щекой покоилось тёплое Женино плечо, и Зиночке хотелось, чтоб эта дорога никогда не кончалось. Ей было так спокойно, как никогда в жизни.

3

В отель группа вернулась без приключений. Пока Женя с водителем развозили туристов, собирая чаевые — главную часть заработка, Зиночка успела принять душ и переодеться.
Женя задерживался. Она вышла из номера одна и сонным шагом двинулась к "стадиону", так она называла ресторан. Центральные переходы между корпусами были заасфальтированы и накрыты тентом, дабы отдыхающие могли прогуливаться тут в любую погоду.
Она едва успела ступить на дорожку, как сверху по тенту что-то пробежало. Солнце нырнуло за невесть откуда приплывшую тучку. Стало темно и душно. Зиночку охватило недоброе предчувствие чего-то не то, чтобы опасного, но малоприятного. И точно, не успела она пройти и двадцати метров, как навстречу, из-за поворота, заковыляла туша Майка. Он опять был нетрезв, двигался скорее поперёк перехода, чем вдоль. Когда Зиночка поравнялась с ним, он взмахнул двадцатидолларовой банкнотой:
— Мадам, позвольте эту ничтожную купюру засунуть вам под резинку.
— Вернись в стриптиз-бар и там засунь своей маме, раз она тебя не сумела воспитать, — Зиночка занервничала и взяла слишком грубый тон.
Даже трезвому Майку простые рефлексы заменяли ум, честь и всё остальное. А после ведёрка пива Мексиканский залив был ему по колено. Он узнал свою недавнюю обидчицу, шагнул к ней и преградил путь, ухватившись волосатой ручищей за стойку тента.
— Пора бы тебе уже протрезветь, — Зиночка ловко поднырнула под его руку. — И вообще, я считаю, что ты так долго искал приключения на собственную задницу, что ей пора как-то на это отреагировать, — Зиночке очень захотелось, чтобы так и случилось. Как будто её слова могли что-то изменить.
Быстрым шагом она направилась в сторону ресторана. Против всех ожиданий Майк не бросился за ней, не вспоминал в спину английские слова на "ф". Она оглянулась. Майк стоял с совершенно трезвым лицом и, оттянув резинку собственных шорт, внимательно разглядывал их содержимое. Потом перевёл взгляд на Зиночку, зрачки его сжались до обезумевших точек и он, с открытым от страха ртом, унёсся прочь.
С Женей ей удалось встретиться только в ресторане вечером.
— Что ты сделала с Майком?
— А что я сделала с Майком? — ответила она вопросом на вопрос.
Женя оторвал взгляд от вилки и ехидненько сообщил:
— Он пожаловался, что русская ведьма наслала на него проклятье. Теперь его зад, пах и живот представляют собой сплошные язвы. Он уже бегал к врачу и в полицию. В полиции над ним посмеялись, а врач назначил кучу анализов. Анализы — это недёшево. Они могут раздеть богачей покруче, чем он.
— Его проблемы развились на почве пьянства. Перестанет пить — исчезнут проблемы, — Зиночка сама не знала почему, но говорила уверенно, как прорицательница.
— Можно так пострадавшему и передать? Ты что, действительно ведьма? Вон и меня приворожила, — в голосе Жени звучала не ирония, а нежность.
— Дорогой профессор Кисиленко, лучше скажи, ты был в секретной комнате первого здания комплекса?
— В какой комнате? Местные нас близко не подпускают к святилищам в туристических зонах. Все наши раскопки были далеко отсюда, километров пять за Чиченицей..
Потом внимательно посмотрел Зиночке в лицо:
— Ты... ты действительно считаешь, что твоё проклятье подействовало на Майка?
— Не знаю, — Зиночка отвела взгляд и принялась разглядывать фонтаны за окном.
Они помолчали. Женя подозвал официанта и попросил воды:
— Мясо слишком наперчённое, — пожаловался он.
— А ты попробуй копчёного лосося, он в самый раз, — съехидничала Зиночка. — Кстати насчёт лосося, — Зиночка поведала Жене про свои приключения в храме. — Может быть, отравление лососем вызвало такие странные галлюцинации, а может, и правда что-то произошло, может, это я Майка наказала. Мама говорила, что её прадед был цыган и колдун. Правда, я бы квалифицировала Майка как человека, чересчур восприимчивого к гипнозу. По-любому, если решишь сдать меня в психушку, подожди, пока я вернусь домой, в Минск, а то у меня тут родственников нет и я заставлю тебя передачи носить.
Женя выслушал её, не перебивая. Помолчал.
— Знаешь, у меня идея, но она совершенно фантастическая. Не знаю даже, как ты отреагируешь на нее.
— Нормально отреагирую! Давай, неси свой бред, от слова Бредбери. После моей истории все твои идеи — отпетый реализм.
— Как правило, античные и германские боги были вооружены, — начал он. — Стрелами, копьями, мечами, молниями. А вот у кровавых мексиканских и египетских богов оружие встречается гораздо реже, да и то жертвенное. Почему? Почему они поголовно держат предметы, сопутствующие магии. Только поверь, я человек не религиозный, для меня критерий познания — не вера, а опыт, да и то не всякий. Тем не менее, откуда вокруг религий майя, Египта, Вавилона столько мистики? Ведь дыма без огня не бывает. Видимо, есть в этой чёртовой Мексике нечто такое!
Я посвятил феноменам Майя жизнь, но ответа пока не нашёл. Может быть, ты и есть мой золотой ключик? Между прочим, ты сказала, что у божества Шибальбы было змеиное лицо. А теперь давай подумаем, почему раскраска индейских вождей такая пятнистая? Почему вожди многих племён носили перья так, что они торчали гребнем вдоль всей спины? Почему, кроме тамтамов индейцы не унаследовали никакой музыки? Почему боги Мексики занимались магией, а не боролись, как все нормальные боги, не сражались на мечах или копьях? Да потому, что их руки не были приспособлены хватать, держать, музицировать.
Только пальцы человека могут играть на пианино или на компьютере. Человек взял в руки палку и пошёл развиваться технократическим путём. А его предшественники, динозавры — да-да динозавры, а не змеи, у змей нет рук и зубы другие — развивались совсем по-иному. Поэтому после них не осталось никаких технических средств. И сами динозавры вовсе не вымерли. Во всяком случае, их разумная часть. Они перешли в другие пространства. Это они явились прототипом мексиканских богов. Перья на спине у вождей — это изображение хребта динозавра!
— То есть, им понадобился не человек, а его руки, — осторожно вставила Зиночка.
— Вот именно. Ведь кто такой бог? Это объект, обладающий способностями делать то, что не дано окружающим. А вот теперь представь, что появился тут марсианин с тремя головами. У них на Марсе — ничего особенного, все так ходят. На Земле — другое дело. Вот и получается, что марсианин для землян представляет собой вид бога. А если сумеет из пальца огонь добыть или ходить по воде аки по суху, то возведут в честь его храмы и припишут ему дела, про которые он ни сном ни духом. Разумеется, в марсиан и зелёных человечков я не верю, просто хочу, чтобы ты уяснила аналогию. На одной из табличек, изображающих человека, созданного Шибальбой, он плывёт против трёх потоков одновременно. Что это может означать? Допускаю, что эти потоки обозначают пространства с параллельным временем. Мы живём в одном из пространств. Каждый из нас умеет то, что умеют все. Боги способны переходить из одного пространства в другое и удивлять жителей одного пространства фокусами из другого. Человек, созданный Шибальбой, существовал в нескольких пространствах и субпространствах одновременно, сохраняя человеческие способности. Поэтому он оказался непобедимым. Что касается Мексики, то это странное место, мистическое. Я думаю, эта страна является узловым пунктом, в котором можно переходить из одного пространства в другое. Кстати, я готов лечь в психолечебницу вместе с тобой, на соседнюю койку.
— Лучше в ту же, — съязвила Зиночка.
Женя пропустил её остроту мимо ушей:
— Я верю — ты каким-то образом унаследовала или получила божественные способности. Посмотри на свои руки. Ты говоришь, что сожгла о скульптуру пальцы, но твои папиллярные линии все на месте. Правда, форму они приняли совершенно странную. Посмотри!
Зиночка глянула на руку. Линии на пальцах напоминали иероглифы на стенах монастыря в Коба.
— У тебя на лице исчезли все микронеровности. Даже родинки с веснушками. Короче, теперь ты колдунья.
— Вот мы это сейчас и проверим, — Зиночка закрыла глаза и представила на столе букет роз. Фантазии Жени прозвучали для неё более-менее реалистично, но розы от этого на столе не появились. Зиночка даже расстроилась. — Так, на костёр мне ещё рано, в колдуньи не гожусь. Вот я задумала, чтоб на столе появились цветы и где они? Хочу быть ведьмой!
— Характер твой для ведьмы очень даже подходит, но опыта у тебя маловато. Ты начни с чего попроще. На пылесосе полетай или для начала закрути в пропеллер какую-нибудь железяку, — Женя махнул головой на вилку в своей руке.
Нахальный пятизубый инструмент категорически игнорировал Зиночкины пассы и требования согнуться. Начинающая колдунья в конце концов сдалась. Она перестала махать руками и взяла в руки чашку с чаем, успевшим совсем остыть. Зиночка подумала: "Вот если бы чай был горячий, очень горячий, а вилка пластмассовая, тогда можно было бы размягчить ее в чае и изгибать в любую сторону", — Зиночка представила, как полированные зубцы живыми змеями кружатся по чашке. Даже нет, интересней, вначале вилка вырывается из рук Жени, булькается в её чашку и в размашку плывёт на другую сторону.
Вилка в руке Жени чиркнула зубцами по дну тарелки и удлинилась на полметра. Женя, пытавшийся отправить в надлежащее место кусок индюшатины, так и застыл с открытым ртом, удерживая её за ручку.
Она вместе с индюшатиной задёргалась, потом крутанулась несколько раз вокруг собственной оси, и, так как Женя её не выпускал, вилка грациозно изогнулась и достаточно больно клюнула Женю в палец. Потом, согласно заданной программе, сжалась до начального размера, нырнула в чашку к Зиночке и застыла: чашка оказалась слишком мала для плаванья в размашку. От индюшатины в чае всплыли жирные пятна. Зиночка побледнела и собралась закричать. Женя приложил к её губам палец:
— Ты понимаешь, что теперь тебе нужно тренироваться каждый день?
Она молча закивала головой.
После обеда Женя отправился к Майку одалживать машину. Майк оказался не из щедрых.
— Ещё разобьёшь на местных дорогах, кто потом чинить будет?
— Я и починю.
В этот момент он увидел идущую к ним Зиночку. Майк побледнел и быстро изменил решение.
— Ладно, вот ключи, только будь предельно осторожным. Не поцарапай.
— Буду осторожным, — согласился Женя. Потом подумал и добавил: — предельно. А ты перестань на пиво налегать. Доктор сказал, должно помочь.
Машина Майка выглядела так, словно на ней путешествовали сквозь рулон наждачной бумаги, зато бегала на удивление быстро. До Кобо они добрались меньше чем за час. Если им удастся раскрыть секреты храма, то это будет переворотом в науке, почище освоения космоса.
По дороге Зиночка честно тренировалась. То она пыталась смягчить пружину сидения, неприлично упирающуюся ей в ягодицу, то, с тем же плачевным результатом, старалась немного расчистить пол кабины, устланный пустыми бутылками из-под пепси и разорванными упаковками от презервативов.
Когда они подходили к храму, погода резко испортилась. Настроение — тоже. Хлынул тропический ливень. Молнии протыкали чёрное небо и пучками летели вниз. Дыры в небе не успевали зарастать, и сквозь них к земле летели новые сияющие потоки. Когда путешественники наконец взобрались по мокрым ступеням наверх и спрятались под арку, их можно было выжимать вместе с одеждой. Никаких рельефов на стене найти не удалось. Ровные гладкие блоки, вплотную подогнанные друг к другу.
— Знаешь, Женя, когда я была тут во второй раз, клинописи уже не было.
— Чертовщина! Чертовщина Чертовщина! Чертовщина! Может, надо заходить по одному.
Зиночка жалобно посмотрела на него, но послушно вышла под дождь. Совсем рядом ударила молния. Потом ещё, ближе. Электрические змеи разбежались по мокрым камням, раскалывая древние плиты, разметая дневную пыль. Что-то мешало электричеству уйти в землю, и оно разлило вибрирующие голубые волны, постепенно приближаясь к Зиночке. Она нырнула обратно.
— Жень, ты определённо хочешь, чтоб меня тюкнуло молнией. Видишь, нет тут никаких рельефов. Давай-ка, короткими перебежками к машине.
Дождь шёл, как будто им назло. Стоило им добежать до входа в заповедник, как он прекратился так же внезапно, как и начался.
— Зина, можешь прятать меня в психушку прямо сейчас, но давай-ка попробуем вернуться к храму. Мне надо проверить одну теорию.
Они не успели сделать и двадцати шагов, как опять хлынул ливень, который тут же прекратился, стоило им только покинуть территорию заповедника.
— Смотри, — Женя показал Зиночке на маленькую тучку, зависшую над головами.
Женя и Зиночка опять вбежали на территорию. Тучка, как привязанная, поспешила следом, быстро увеличиваясь в размере и наливаясь свинцом.
— Зин, теперь ты веришь, что за нами следят?
— А разве я раньше не верила?
— Значит, они действительно что-то прячут в Кобо.
Кто такие "они" было не совсем ясно.
— Давай-ка, Зин, поехали домой. Там подумаем, что нам делать. Главное, мы знаем, что вокруг этого места тусуются табуны странных существ, для простоты назовём их богами. У меня есть кое-какие соображения относительно их целей, но вначале надо быть уверенным, что нам действительно не страшно впутываться в малоперспективную, опасную историю.
Они не успели добраться до основного шоссе, как их нагнала полицейская машина. Украшенный золотыми шевронами офицер включил мигалки и приказал остановиться. Зиночка узнала в нём начальника патруля, который утром проверял их маршрутный лист. Полицейский вышел из машины, снял фуражку и, поглаживая короткий ёжик, подошёл к ним с той стороны, где сидела Зиночка:
— Мы уважаем туристов из Республики Белорусь, но вы должны понимать, что наша страна — этнически отсталое государство. Мы до сих пор верим в божества, наговоры, колдовство. И, конечно, колдуны у нас есть тоже. Была красивая женщина, раз — и перед тобой уже маленькая ящерица. Короче так, мадам, если вы будете замечены в неподобающих действиях, шокирующих наших граждан, то мы не сможем гарантировать вашу безопасность. Однако, если поведение туристок по отношению к представителям закона лояльно... — он многозначительно потянул к ней руку через открытое окно.
Зиночка отстранила его руку:
— Я уважаю мексиканские власти, но я не нахожусь в вашей юрисдикции, поэтому свой тупой шантаж оставьте для идиотов. Максимум, что вы можете мне сделать, — это направить ходатайство о высылке меня из страны. Правда, пока ваши доблестные бюрократы отреагируют, пройдёт полгода, а мой отпуск заканчивается через два дня. Я не уверена, что вы захотите нарушать закон. Зато уверена, что ваш путь домой, равно, как и штаны, будут полны приключений, — Зиночка многозначительно улыбнулась, но глаза её оставались ледяными.
— Для начала, сучка, я тебя арестую, а пока наши "доблестные бюрократы" будут разбираться, ты посидишь в камере с вшами.
В этот момент он дёрнулся, побледнел, посмотрел на тучку и быстро зашагал к своей машине, так и не приведя угрозу в исполнение. Пока Зиночка с Женей приходили в себя, полицейский рванул вперёд и исчез за ближайшим бугром.
Они догнали его через пару километров. Полицейская машина стояла на обочине, а их недавний собеседник с непостижимой для его возраста скоростью бежал к ближайшим кустам.
— Диарея, она и в Мексике диарея. Её не арестуешь. Притормози, Женя, пожалуйста. Сейчас должно начаться самое интересное.
И действительно, добежав до кустов, несчастный полицейский тут же бросился назад, сопровождаемый двумя огромными псами. С позеленевшим лицом, он влетел в машину, закрыл дверь, включил мотор и, завывая сиреной, помчался к городку.
— Женя, можешь не спешить. Он далеко не уедет. Как только таких засранцев в полиции держат. Ох, не место им там, не место.
Действительно, через некоторое время они вновь увидели полицейский форд на обочине. Сирена была выключена, через распахнутую водительскую дверку просматривалась пустая кабина, а сам бедолага с квадратными глазами и приспущенными штанами нёсся от кустов к машине, на сей раз сопровождаемый лаем целой своры охотничьих собак.
— Жень, тебе не кажется, что он слишком быстро бегает, чем ставит собак в неравные условия?
В ту же минуту блюститель порядка сбавил скорость. Его ноги стали проваливаться в грунт на совершенно твёрдой дороге. Нескольким особенно назойливым шавкам даже удалось куснуть его за икры. Наконец полицейский провалился в песок по пояс. Собаки оглашали лаем окрестности, но приблизиться боялись. Попытки несчастного выбраться из ямы самостоятельно привели к тому, что его засосало по шею. Теперь над поверхностью дороги странным футбольным мячом торчала одна голова. Собаки замолчали. Потом одна из них надменно подошла, помочилась на жертву, и свора удалилась чуть ли ни строем.
Не скрывая злорадной улыбки, через зеркало заднего вида Женя разглядывал собачье представление.
— Ты знаешь, если ты можешь насылать болезни, то можешь их и лечить. Не зря я тебя тогда выбрал богиней Луны. Лечить — это её главная обязанность.
Женя высадил Зиночку у отеля, проводил до двери и вернулся к машине - надо было возвращать Майку транспорт.
— Смотри, — услышал он Зиночкин голос.
Женя повернулся.
Зиночка смотрела в пустое небо. Тучка-шпионка исчезла.

4

— Welcome to family , — Сильвия, законная Женина супруга, которой Зиночка в баре ненароком и совершенно напрасно спасала честь, несла к кому-то в номер поднос, утыканный яркими коктейлями. Она улыбнулась Зиночке как близкой подружке: — Хочешь коктейль? - И не дожидаясь ответа, протянула бокал, украшенный ядовито-красным цветком. — Если клиентам не хватит, закажут ещё.
Зиночка механически поднесла бокал к губам, но что-то её остановило. Рука занемела, что ли? Зиночка поставила коктейль на бетонную тумбу и помахала рукой: "От холодного коктейля? Не может быть!" В этот момент Сильвия обернулась и внимательно на неё посмотрела. Слишком внимательно.
Бокал лопнул с тихим звоном. Розовая жидкость, едва коснувшись бетона, коагулировала в живую каплевидную форму с множеством мелких ножек. Капля быстро сползла по бетонному блоку и устремилась к Зиночке. Зиночка почувствовала, что ноги у неё леденеют и перестают слушаться.
"Так, бежать не удастся. Раздавить? Наверное, эта гадость только и ждёт, чтоб я её коснулась. Что же делать? Думай быстрее! Быстрее... Вот! Раз это живая форма типа пиявки, она должна бояться сухого и горячего".
Зиночка представила пустыню. Одинокая каплевидная козявка ползёт по песку. Налетает ветер... Потоки песка всё плотней, они прорывают тонкую кожицу, огненными пулями вонзаются в плоть... Зиночка открыла глаза. Капли не было видно. Приглядевшись, она заметила на асфальтированной дорожке небольшое утолщение — это всё, что осталось от её врага. Руки и ноги пришли в норму: "Если даже на расстоянии эта зараза сумела парализовать органы, то что бы было при соприконовении? Бе-е-е. И ещё, значит, Сильвия — одна из этих? Надо предупредить Женю".
В этот момент её обжёг холод между лопатками. Сильвия, выкристаллизовавшись за спиной, плеснула на неё коктейль. Зиночка почувствовала, как останавливается сердце.

Налетает ветер... Потоки песка всё плотней, они прорывают тонкую кожицу, огненными пулями вонзаются в плоть... Нет, песок не прорывает кожу, а ласково шуршит вокруг, как вода. Начался прилив. Песок поднимается, закрывает уши, подбирается к щекам. Оказывается, песок может быть похлеще любой тюрьмы. Вот она, могила для живой. Даже пошевелиться нельзя. О! Господи! Слева ползут полчища чёрных скорпионов. Послы бесконечности. Хвосты задраны и дрожат, как у дворняжек. Зачем мне столько? Мне одного хватит. Волны песка накрывают её с головой. Нечем дышать. Нечем дышать! Воздуха! Дайте воздуха. Песок схлынул. Похоже, он просто спрятал её. Поблёскивая чёрными мундирами, рота за ротой скорпионы растворялись в темноте.
И всё-таки, почему она не может двигаться? Зиночка представила себя со стороны. Вот оно, её тело, как сеткой опутанное мёртвыми кровеносными сосудами. Кровь закупорила вены и застыла. Замёрзла. Там, на спине у неё, Снежная королева. Это она остановила живительный бег крови. На сковороду бы её, мерзавку. Замечательное решение! Зиночка представила у себя на спине горячую сковороду. Чугунную, чёрную от частого использования, с багровым кружком окалины. От дикой боли она закричала и очнулась. Горела спина и пахло палёным. Зато она могла двигаться. Дымящийся каплевидный слизняк с обгорелыми ножками валялся рядом на столе. "Неужели я в морге?" — подумала Зиночка. Кое-как успокоив боль, она сползла на пол. Потолок и стены скрывались в темноте. Тусклая лампочка, не мигая, уставилась в пол. Кажется, впереди стена. Да, стена с зелёной больничной дверью. Почему она решила, что дверь зелёная? Потому, что в моргах должны быть зелёные стены. Для красоты.
За дверью было холодно. Теперь тьма окружила её полностью. Даже ноги. Но она двигалась вперёд, тяжело раздвигая грудью жидкий воздух. Что-то её вело? Да и шла ли она? Может быть, просто плыла, цепляясь ногами за неровное мёртвое дно? Вдруг ей показалось, что она слышит приглушённые голоса. Неожиданный луч света вырвал из мрака странное здание без стен. Только крыша, подпёртая колоннами. Под крышей веселилась молодёжь. Зиночка пригляделась. Это были её сокурсники по институту. Время их ничуть не изменило. Кто-то подал ей кусок белой ткани, оказавшийся длинной, до колен сорочкой. Кто-то поднёс к лицу зеркало:
— Зин, тебе даже саван к лицу.
Зиночка узнала давнюю симпатию:
— Лёша, говорили, что ты умер?
— Нет, я остался. В памяти.
Тьма вокруг ожила и уплотнилась, двинулась непроницаемой подушкой на здание. Один за одним гасли огоньки. Только вверху, над крышей, ещё мерцал просвет. Зиночка подняла руки в стороны. За её спиной распахнулись крылья, она взмыла вверх. Где-то внизу, в её сознании тлели и покрывались искрами остатки здания с колоннами, однокурсники, что-то хорошее и одновременно страшное, невозвратимое. Наверное, время.
Зазвенел звонок. Вначале весело, как в школе. Потом всё громче и громче. Вот он уже ревёт сиреной, закладывает уши.
— Ну вот, а ты говорил, что из аллеи мёртвых не возвращаются, — послышался с неба разочарованный голос. — Любой бледнолицый уже давно бы сдался, а эта русская... Может, опять топить попробуем?
Спину и шею захлёстывала боль. Зиночка вынырнула на поверхность воды в какой-то пещере. Своды уходили высоко вверх и заканчивались почти идеально круглым отверстием. Над пещерой царила ночь. Зелёная луна перегибалась через край отверстия и пыталась играть с Зиночкой в гляделки. "Ну, конечно, Женя ведь говорил, что я богиня Луны", — невесело подумала она и вдруг почувствовала необычайную, магическую лёгкость, притяжение Луны. Её тело начало подниматься вверх.
— А ну, к ноге, — услышала она окрик. Верёвка, протянутая к ней, натянулась, и Зиночка плюхнулась назад в воду. Конец верёвки превращался в змею и плотно двумя петлями охватывал её шею. Вместо чешуи змея была утыкана тонкими шипами, раздирающими кожу до крови.
Зиночка посмотрела вглубь пещеры. Хотя фигуры еле угадывались, она сразу узнала Сильвию. Позади неё стоял представительный интересный дядька, увешанный кучей орденских колодок. "Скорее всего, начальник полиции, хахаль Сильвии", — решила Зиночка. Сбоку от Сильвии на высоком стуле восседал худющий старик. Гирлянды костей на его шее вызывали в памяти фильмы про папуасов и людоедов.
— Хотя Кучумакик¹ только малый бог, но в мастерстве колдовать он не уступит верховным, — Сильвия перехватила её взгляд и многозначительно представила старика.
Тот равнодушно дёрнул верёвку-змею, вызвав очередной прилив боли.
— Какой милый старичок! Может, выберем его в Дед Морозы? — Зиночка закусила губу, чтоб не закричать.
— В следующий раз змея тебя укусит или задушит, — пообещала Сильвия.
— Врёшь, тварь. Если бы ты могла меня задушить, то уже давно бы задушила. Но, наверное, ручки коротки. Надо было в детстве больше манной каши есть, а не то, что ты ела.
— Молчи, презренная рабыня. Ты находишься в Кекума-Ха, пещере Мрака Шибальбы. Здесь мы хозяева, боги Шибальбы, — Сильвия на глазах выросла раза в четыре, её то ли одежда, то ли кожа покрылась роговыми пластинками, лицо вытянулось вперед и потемнело. В растянувшемся рту, теперь уже больше похожем на пасть, мелькнули игольчатые клыки. От туловища отделились толстые змееподобные отростки и, медленно шевелясь грозным веером, поднялись над головой. — Моё имя Ах-Альпух. Такие как ты, заслышав его, должны трепетать.
— И почему это Женя говорил, что ему нравятся маленькие женщины? Ты не такая уж маленькая, но что уродина, так точно, — прохрипела Зиночка. Назвав своё настоящее имя, Сильвия совершила ошибку. Зиночка из мифологии помнила Ах-Альпух² — имя одной из богинь Шибальбы, насылающей болезни. Если это так, то она, богиня Луны, ей не по зубам. Во всяком случае, согласно мифологии.
Сильвия взмахнула щупальцами. Но за мгновение до того, как они впились Зиночке в лицо, она передумала и приказала:
— Кучумакик, отпусти её. Попробуем решить дело миром.
Старик нехотя пошевелил губами, и верёвка упала в воду, поднимая вокруг красную муть: колдун незаметно вытягивал из жертвы кровь.
— Боги Майя неисправимы, без крови не могут, — подумала Зиночка и представила, как верёвка заползает колдуну в рот, превращаясь в змею.
Верёвка послушно вылетела из воды и вонзилась в старика. Он с хрипом упал. Изо рта хлынула тёмная слизь. Горло мгновенно опухло. Боль парализовала его настолько, что он боялся пошевелиться.
Кавалер Сильвии ухватил конец верёвки и потянул, но этим только добавил мучений несчастному колдуну: змея выпустила шипы, протыкая горло бедолаги, и застряла внутри как рыболовный крючок.
— Мда, не ожидала от тебя такой прыти. Оказывается, ты не простая рабыня, а кое-что можешь. Но чего ты добилась? — Сильвия брезгливо поморщилась, оглянувшись на старика. — Он всё равно бессмертный.
— Замечательно, значит, будет мучиться бесконечно. Ад ещё никто не отменял.
— Ладно, как хочешь, — сказала Сильвия с деланным равнодушием. — Отменять заклятия друг друга слишком сложное и нудное занятие. Давай о другом. Раз ты не простая рабыня, то должна знать о войне богов Неба и Шибальбы. Ты также должна была слышать о нашей победе, благодаря созданному нами Чёрному человеку. Теперь все боги Неба заключены в его внутреннем сознании и, когда он умрёт, они умрут тоже. Ждать осталось недолго, но мы бы хотели ускорить процесс. Однако, созданный нами человек возомнил себя выше своих создателей и собирается умирать. Более того, ему даже удалось заковать в своём сознании несколько младших божеств Шибальбы.
— Ничего он не возомнил, — тихо сказала Зиночка.
— Не поняла. Что ты там шепчешь?
— Он просто вам мстит. Вы вложили в него человеческое сознание и жажду убивать. А человеческое сознание призвано созидать, а не убивать. Вот он и мстит вам за собственное уродство.
— Глупости. То, что мы наделили его человеческим сознанием, ещё не сделало его человеком в полной мере. И он знает, что если исчезнем мы, то исчезнет он сам. Его покрытие содержит специальный материал. Стоит ему поглотить количество божеств Шибальбы, превышающее критическую массу, как материал потеряет пластичность, и он станет вечным пленником собственного окаменевшего тела.
— Вы дали ему человеческие эмоции. Теперь его ничем не остановишь.
Сильвия замолчала, явно что-то обдумывая. Потом продолжила:
— Я знаю, он передал тебе силу Мецтли³ — бога Луны, с единственной целью развязать новую войну. Надеюсь, ты догадываешься, что тебя ожидает печальная участь остальных богов. Чёрному человеку безразлично, какого бога поглощать, старого или нового. А когда он поглотит все твое племя, к нему придёт новый человек. Мы не сумели сделать нового таким же могучим, зато ему достаточно дотронуться до первого, чтобы инициировать реакцию окаменения. Вы, небесные боги, навсегда останетесь внутри. Мы значительно сильнее тебя, богиня Луны. Однако воевать ни с кем не собираемся. Свети себе на небе и не трогай нас. У тебя сейчас есть другой путь. Богиня Луны не всегда была богиней Неба. Изначально Мецтли-Луна светила так же ярко, как солнце, только была чёрного цвета. Цвета Шибальбы. Да, Луна — это богиня Неба, но духом Луна ближе к нам.
Воспользовавшись тем, что Зиночка отвлеклась на беседу с Сильвией, худощавый освободил верёвку и метнул её в Зиночку. Верёвка на глазах затвердела и превратилась в копьё. Зиночка успела махнуть рукой, и вспыхнувшее оружие, зашипев, упало в воду.
— Это и есть форма мирного существования, о которой ты говорила?
Сильвия в ответ сощурила ставшие змеиными глаза и промолчала.
Стены в пещере задрожали, где-то вверху загудел воздух. Вода в подземном озере, забыв о притяжении, поднялась навстречу гулу, застыла на высоте третьего этажа, поколебалась, а потом, словно что-то вспомнив, рухнула вниз. По стенам свода побежали блики. Скромный мексиканский полицейский приподнял руки, превращаясь в огненный столб:
— Мы уделили ей слишком много внимания. Наше время в этом пространстве истекает. Пусть её судьбу решает великая Хун-Каме, — он повернулся к Зиночке. — От имени богов Шибальбы я, Вукуб-Каме,⁴ повелитель огня и воды, лишаю тебя знания и памяти.
К Зиночке потянулись огненные ленты, голова закружилась, и она провалилась в бездну.
Тьма.
Свет.
Опять тьма.
Тьма светлеет.
Кажется, наконец она стала соображать. Сколько дней и лет прожила она на автопилоте?
Нет, Мексика ей не приснилась. Вот она - скучная страна. За окном фиолетовые полоски облаков зачеркнули небо. Пальмы - серо-зелёные змеи, вставшие на хвосты. В здании напротив, прямо на балконе, отдыхающий имеет свою подругу, перегнув её через перила. Тела по пояс закрыты пальмами, но чёрный лифчик женщины, поднятый до шеи, и волнообразные движения мужчины не оставляют сомнений в способе развлечения. Океан наползает волнами на землю в том же ритме, что и мужчина. Два жука уселись друг на друга. А чем ещё заниматься? Всемирный оргазм. Скучища. Всё надоело. Завтра утром тю-тю. Домой!
Женя больше не появлялся, а искать его было лень.
— Не приходит, значит, устал играть в кладоискателей. Ну и чёрт с ним. Зато теперь не надо притворяться умной, красивой и сексуальной. И вообще, можно пойти в столовую и нажраться так, чтоб пузо расползалось по швам, говорить глупости и пукать, когда и где захочется.
Оптимистичный взгляд на жизнь не получался. Плакать не хотелось, но смеяться тоже. Скучно!
Зиночка уже начала подумывать, а не пококетничать ли ей для разнообразия с Майком, но тут на её счастье прибыл с программой звезда виолончелизма тридцатилетний Барри Вершов. На своих выступлениях он использовал не только классическую виолончель, но и гитару, которой владел не менее виртуозно. Совмещение двух, казалось бы разных инструментов, приводило в смущение апологетов академического стиля, зато он всегда собирал полные залы публики самого разного возраста.
Красавца-музыканта, высокого и длинноволосого, окружала плотная толпа поклонниц. Они стояли цветной галдящей толпой прямо на дорожке, ведущей к концертному залу: он расслаблялся перед концертом, а девушки вписывали в свои биографии бессмертные строки о том, в какой близости от великого им приходилось бывать. Увидев идущую в зал Зиночку, он раздвинул своих подружек и неостроумно приставил руки к глазам на манер бинокля. Но она очень невежливо показала ему средний палец:
— Наведи на резкость, пацан.
Так они и познакомились. После концерта он пригласил её в бар, и они очень неплохо провели время. Несмотря на настойчивые намёки звезды, Зиночка не стала приглашать музыканта в номер пить ночной кофе, уж слишком он был молод, зато целовались они без перерыва — пусть барменши завидуют, а если что и додумают, так это их проблемы.
Но что-то в ней погасло. Она устала от солнца, от Мексики — этого осколка рая посередине зимы. От остролистых ядовито-зелёных пальм, от корпусов отеля, раскрашенных цветами адюльтера. Она устала от ежедневных пробежек на тренажёре и купания в море, от мороженого, от коктейлей, от оценивающих взглядов мужчин. Всё! Пора домой.
В аэропорт её вёз автобус с широкоплечим мордатым гидом. Улыбаясь, как некормленая гиена, он рассказывал о своём гостеприимстве, поясняя, что в его доме всё для гостей, кроме жены. А после того, как он предупредил, чтоб ничего не забывали в автобусе, а то его дом уже забит сувенирами от пассажиров-склеротиков, Зиночке захотелось бросить в него чем-нибудь тяжёлым: видно гидам на этом маршруте вменялось в обязанности мучить пассажиров одинаково плоскими шутками.
Но когда самолёт взмыл в небо, где-то в глубине укололо, вернулась ностальгия.
— Пальмы — это вечнозелёные ёлки экваторов, — повторила Зиночка чью-то фразу.
Ночью ей опять снились сокурсники и странное здание без стен. Налетали порывы ветра, и тогда лица из прошлого начинали тлеть, как головешки. Всё глубже становился ров по периметру здания, всё плотнее мрак. Вдруг из тьмы на неё глянули два огромных зелёных глаза. Глаза сжались до двух точек. Стало светлей. Зиночка очутилась посредине луга. Он тянулся до самого горизонта, упираясь краями в тёмное небо. Прямо перед ней стоял человек, похожий чем-то на Юрия Леонидовича. Только глаза его светились зелёным.
— Отомсти за меня, сестра. Приведи моих мучителей к эшафоту в моём сознании.
— Но тогда я должна войти в него сама. Это так больно, — Зиночка не понимала значение собственных слов.
— Больно, — повторил он. — Больно... Больно... Больно... Больно... Больно...
Голос разбегается потоками, возвращается, и вот уже кажется, что и земля, и небо повторяют:
— Больно... Больно... Больно... Больно... Больно...
— Может, я ещё и не просыпалась? Может быть, мне всё приснилось, и я до сих пор в Мексике, в своём номере отхожу от последствий протухшей лососины? Почему Женя не идёт? Женя, ты где?
Зиночка на секунду выныривала из сна, вглядывалась в непроницаемый круг иллюминатора и проваливалась назад к сокурсникам, к сгущающейся тьме. Тьма всюду.
Когда самолет подлетал к Минску вдруг испортилась погода. Корпус боинга начало трясти, швырять в стороны, бросать в ямы. Один из пассажиров с побелевшим лицом попросил у стюардессы пакет:
— Меня эти качели уже достали. Почему так трясёт? Что-нибудь не в порядке?
— Да по-пятницам всегда плохая погода, — нашлась хохотушка в голубом, — люди радуются предстоящим выходным, вот господь и напоминает, кто в доме хозяин.
Аэропорт Минск-2 встретил их пустыми залами, отбитой штукатуркой на стенах и подчёркнутой вежливостью таможенников. Зиночка настолько устала, что решила не возиться с автобусом. На последние деньги она наняла частника и попросила отвезти её домой.
Вовки дома не было. Она осторожно водрузила на его монитор небольшое керамическое существо, купленное возле Кобо. В это время в комнату влетело раскрасневшееся чадо:
— О, мам приехала! А что это за божок? Говорят, в Мексике все боги кровавые.
— Это не бог, сыночек. Это человек. И он очень страдает.
— Как страдает? Почему?
— Страдает и всё. Не помню, почему. Нам рассказывали... наверное, но я забыла. Кушать будешь?
— Ты что? Нас сейчас Танина мама яичницей кормила. Знаешь, какая классная.
В другое время Зиночка постаралась бы выяснить, почему у Таниной мамы яичница получается классней, чем у неё, но не сегодня.
— Спа-а-ать)! — приказала она самой себе.

5

Странная зима приключилась в этом году. То совсем не было снега, даже на Рождество, а то к концу февраля засыпало землю по пояс. Зиночка любила снег, торжественные медленные хлопья за окном откликались в ней заоблачным арпеджио; она сама становилась одним из этих белых мотыльков. В далёком детстве Зиночка ложилась на санки лицом вверх, щурилась от падающих хлопьев, а мама тянула санки домой от самого детского садика. Мама. Такая маленькая и худенькая...
Сегодня снег был колючий и злой, впивался в шею, заползал за ворот. Зиночка осторожно пробиралась между сугробами к автобусной остановке на проспекте Скорины, когда услышала:
— Эх, прокачу! — кто-то, не глядя на погоду, умудрялся шутить.
Прямо у ног её остановилась чёрная "Ауди", и знакомый голос спросил:
— Зиночка, как тебе моя новая машина?
— Не знаю, ещё не катали, Анатолий Фёдорович.
— Так в чём проблемы. Садись.
"Проехаться в тёплой машине гораздо приятнее, чем толкаться в автобусе", — решила она. Да и про Мексику надо похвастать.
— Сашок, подбрось нас на часок в ресторан "Свитязь", потом заберёшь, — скомандовал Анатолий Фёдорович водителю.
— Мне же на работу. Я целую неделю пропустила, — запротестовала Зиночка.
— Ничего, пора твоим подчинённым понять, что директор им не подотчётен. А то вон, развели демократию, Зинаида Дмитриевна.
— Со своими подчинёнными я разберусь сама. Саша, можете притормозить на автобусной остановке?
— Не могу. Хотите, чтоб меня с работы выгнали? — Сашок нахально заулыбался в зеркало.
— Зиночка, ну вы чего так? Про Мексику-то вы должны мне рассказать, — Анатолий Фёдорович перешёл на просительный тон.
— Ну ладно, ладно, — смилостивилась Зиночка. — Саша, заберёте нас через полчаса.
— Как начальник скажет!
Анатолий Фёдорович сделал вид, что не услышал. Он знал, когда лучше "сделать вид".
Запищали тормоза, машину несколько занесло, и опытный Саша остановил "Ауди" в трёх сантиметрах от бровки. Пока он открывал дверь боссу, Зиночка вынырнула сама.
— В следующий раз, Сашок, будь расторопней, — усмехнулся Анатолий Фёдорович.
Последний раз в "Свитязи" она была ещё студенткой. Они замачивали дипломы. Побросали в фужеры поплавки и пили до дна, наравне с мальчишками. Тогда за ней ухлёстывал Пашка Ефимов, бесшабашный весёлый деревенский парень, похожий на грузина. Говорили, что во время вечерних проверок девчонки не раз прыгали из его окна, благо, жил он на первом этаже. А вот с ней он робел. Зря, ведь Пашка ей тоже нравился. Но больше всех её поразил Фимка Гольфер. Кажется, они танцевали всей группой что-то быстрое. Когда танец закончился и все стали усаживаться за стол, заиграла медленная музыка. Фимка дотронулся до её локтя и пригласил на танец. Смешной Фимка. Она без каблуков была выше его на полголовы, а на каблуках - вообще великанша - Фимкин длинный нос выше подмышки не доставал.
Он долго краснел, а потом выдавил две фразы:
— Зина, мы собираемся уезжать в Израиль. Выходи за меня замуж.
Она тогда долго смеялась. Зиночка только начала встречаться с Игорем — своим будущим мужем, эрудитом и спортсменом, а тут какой-то полумерок Фимка с Израилем.
После танца Фимка немного посидел и, не прощаясь, ушёл.
Потом до неё дошли слухи, что судьба у него не сложилась. Богатая свадьба с неместной еврейкой закончилась скоропостижным разводом, с карьерой тоже не получилось - бегал где-то мелким клерком. Но однажды на глаза ей попался сборник стихов. Поэта звали Ефим Гольфер. Зиночка удивилась такому совпадению и купила книгу. Один из стихов был посвящён ей.
От воспоминаний у неё закружилась голова и вышибло слезу.
— Что с тобой? — Анатолий Фёдорович вернул её в настоящее.
В ресторане было пусто, рабочий день ещё не начался, но Анатолия Фёдоровича тут знали и мгновенно обслужили. Пока на кухне в срочном порядке жарились драники, на столике в штофе загорелся янтарём коньяк "Белый Аист".
— Это не "Камю", но пить можно. За встречу! — он налил полные рюмки.
— За встречу, — поддержала его Зиночка. Она чуть пригубила коньяк и стала водить пальцем по виноградинам на штофе. — Анатолий Фёдорович, наверное, не ко времени этот разговор. Я вам очень благодарна за Мексику, за мудрость, за жизненные уроки, за Вовку, за карьеру. Да-да, за карьеру. Я изо всех сил старалась доказать вам, что я не пешка. Жаль, что не доказала. Короче, всё. Наш роман дописан, можно ставить жирную точку, — она положила на стол несколько купюр, — в ресторанах друзья платят каждый за себя.
— У тебя там кто-то новый появился? — он схватил её за руку.
— Я так и подумала, что вы это скажете. Никакой новый не появился. Просто старое перегорело, — Зиночка вырвала руку и шагнула к двери.
Целый день она не могла работать. За её большим окном медленно падал снег. Она взяла листик и написала:

Слов чужих замедляется бег,
Но не ранят они и не радуют.
Ах, как медленно падает снег.
Позабытым ноктюрном по радио.
Мёртвых слов расползлись кружева,
Чёрных губ то "прости", то "прощение".
Говоришь мне слова, а в словах
Пустота. Снегогрехопадение.
Ты на карты не хочешь взглянуть,
Дама пик ли для принца избранница?
Нагадай мне опять дальний путь
И плохую погоду по пятницам.

Всё возвращалось на свои места: подъём под музыку будильника, выщербленная мозаика Кищенко на проспекте, остановка, работа, работа, работа, дебаты с клиентами, горячий кофе вместо обеда, гимнастический зал. Друзья потихоньку уходили. На них не хватало времени. Нет, один оставался. Очень старый друг. Он жил далеко, на своём краю земли, и Зиночка редко о нем вспоминала. Но однажды она узнала адрес его электронной почты. Они списались, после чего в самый разгар рабочего дня он мог ворваться верхом на ICQ со своими пошлыми шуточками. Её это забавляло и снимало стресс: Фимка Гольфер был человеком беззлобным и не очень занудливым.
Неделя проскочила незаметно, а в понедельник в автобусе будто стукнуло: ей вдруг привиделось, что там, в Мексике она забыла что-то очень важное. Может быть, ей только казалось, что она забыла? Но почему тогда в ней открылись какие-то странные способности? Вот недавно, она только потянулась к карандашу, как он сам прыгнул в руку. А вчера, ещё до совещания с клиентами, её будто осенило, что они будут требовать пересмотра цен, и она на всякий случай подготовилась. Босс после совещания шепнул ей:
— Я тобой горжусь!
Но всё это мелочи по сравнению с её последней встречей с Юрием Леонидовичем. В пятницу, в конце дня, наткнувшись на него в узком коридоре, она традиционно вжала в стенку своё "здрасьте" вместе с телом. Юрий Леонидович оглянулся — кому нужны свидетели — набрал в живот побольше воздуха и двинулся на неё. От испуга Зиночка выставила впереди руки, как бы защищаясь. Юрий Леонидович тут же взлетел к потолку, изрядно поелозив животом по побелке, и неловко приземлился в угол. Его лицо перекосил ужас. Но смотрел он не на неё, а куда-то за спину. Зиночка боковым зрением заметила, как её тень вдруг обросла щупальцами и расползлась по всей стене, иногда вырываясь из плоскости зелёными волнами. С потолка свесилось несколько десятков змеиных голов, готовых по первому требованию броситься на обидчика. Юрий Леонидович поднялся с пола и посмотрел на неё взглядом прозревшего Гомера:
— Я всегда подозревал, что в вас живёт богиня, но не такая злая.
Потом, подумав, буркнул:
— Извините, — и унёсся в свой кабинет.
На следующий день он не пришёл. Работники шёпотом рассказывали, что Юрий Леонидович написал заявление по собственному и, не дожидаясь никаких решений по своей персоне, укатил в Полинезию писать пейзажи. Ещё говорили, что когда-то он закончил Мухинку, но всю жизнь разрывался между призванием и обязанностями семьянина.
Зиночка вспомнила его глаза. Они всегда были ироничными и внимательно подглядывали за миром из-за припухших век. Припухшие веки? Нет, у Юрия Леонидовича они были такими не от пьянок, а от мудрой усталости, от бессонницы. Тяжело признаваться себе, что всё то, что ты считал мечтой, оказалось просто целью. Цели достигнуты. До срока. Целить больше некуда. Значит, цели были мелкими. Человек всю жизнь строит себе клетку, называет её домом, семьёй. Но когда семья разваливается, а на смену успеху приходит старость, человек прозревает. Поздно. Всё поздно. Зря она его проморгала. Не так с ним надо было. Если бы не Анатолий Фёдорович...
Ладно, сделанного не вернёшь. Но вспоминая, как она его напугала, Зиночка поверила в собственную уникальность. Уже несколько раз она закрывалась в кабинете и двигала взглядом мебель.
Потом пришло тепло, объявляя, что весна в полном разгаре и населению самое время разминаться перед сезоном отпусков и дач. Снег сошёл. Проспекты запестрели разноцветными одеждами минских школьниц. Нижний край юбок пропорционально уровню жидкости в термометре пополз вверх. Обратив внимание на то, что длина платьев первоклассниц и старшеклассниц одинаковая, заезжие иностранцы приходили к печальному выводу: доходы в столичных семьях мизерные, родители покупают девочкам одно платьице на десять-двенадцать лет учёбы. В воздухе носился запах почек и свежих пирожков. С каждым днём настроение улучшалось. Про Анатолия Фёдоровича Зиночка почти не вспоминала, а если и вспоминала, то с ностальгией, как детсадовскую песочницу:
— Да, это было замечательно, но я переросла. И переболела.
Однажды, после работы, когда она шла к своему дому, Анатолий Фёдорович вырисовался сам. Вначале он проехал мимо неё на машине с опущенными стёклами, гордо рассчитывая, что его окликнут. Именно поэтому она его не окликнула. Тогда он остановился, вышел из машины, распахнул переднюю дверку и пригласил её внутрь.
Они опять приехали в "Свитязь". Видимо, он забронировал столик заранее, потому что их провели в отдельный кабинет.
На белой скатерти опять стоял штоф с коньяком. Салат и традиционные драники с кусочками сала им подали, как только они вошли.
Анатолий Фёдорович разлил коньяк, приветственно махнул ей головой и тут же опустошил свою рюмку. Только теперь Зиночка обратила внимание, что он был пьян.
— Ты ещё по мне не соскучилась?
Теперь Зиночка смотрела на него совсем другими глазами. Как человека истрепала жизнь! На щеках красные прожилки, кожа посерела, стала сухой, залысины беспощадным рейдом устремились от лба к затылку. Да. А ведь был мужчина!
— Иногда вспоминаю. У нас было много хорошего.
Он накрыл её ладонь своей рукой, но сделал это как-то неуверенно:
— Так зачем ломать, если было хорошо?
— Анатолий Фёдорович, вы же сами всё понимаете.
— Конечно, ты же не можешь без обновлений. То тебе надо было еженедельно переклеивать обои, теперь менять кавалеров.
— Перестаньте, — она убрала руку. — На кавалеров у меня нет ни времени, ни здоровья. Своё время и здоровье я растратила раньше на одного единственного.
— Зина, я ведь всегда любил только тебя. Я не могу один.
— Вы любили не меня, а моё любование вами. Вы ещё можете найти себе молоденькую дурочку, которая с восторгом займёт моё место.
— Мне не нужна дурочка. Мне нужна ты. Я уйду от Эллы.
— В подобные обещания я перестала верить давным-давно. Неужели вы сами, Анатолий Фёдорович, в них ещё верите?
— Я обещаю тебе, я сегодня же скажу Элле обо всём. Нет, завтра я пойду оформлять развод.
— Мне не нужны ни вы, ни ваш развод. Я пошла с вами в ресторан просто посидеть, как с другом, а не решать ваши матримониальные проблемы.
— Я уйду от Эллы, — упрямо повторил Анатолий Фёдорович, — ты просто многого не знаешь.
— Кое о чём она догадывается, — каким образом Элла оказалась возле их стола они не поняли. Элла иронически смотрела на Зиночку и улыбалась. — Ну что, мужей уводим?
— А мне показалось, что он сам от вас отделаться хочет, — не выдержала Зиночка. — Я вообще удивляюсь, как он так долго терпел.
— Это не он терпел, а я. А сейчас не вижу больше смысла.
Зиночка всегда чувствовала свою вину перед Эллой и избегала скандалов. Сегодня эта аристократка напросилась сама. Зиночка подняла взглядом со стола бокал с водой, бодро водрузила его над блондинистой эллиной макушкой и перевернула. Но ни капли воды не пролилось. Забыв о притяжении земли, вся она оставалась внутри сосуда, а сам бокал повис в воздухе. Элла взмахнула рукой. Стены ресторана вместе с потолком взмыли в стороны, вверх и потемнели. Музыка исчезла. Под ногами захлюпала вода. Поднялся ветер, и над столиком заметались обрывки газет и листьев, увлекая за собой куда-то вверх стол со всем содержимым. По стенам побежали узоры клинописи. В середине помещения прямо из пола бугрилась и поднималась к небу тёмная масса. Где-то Зиночка уже всё это видела. Но там был низкий потолок, а тут его просто не видно.
Пальцы Элли удлинились, между ними протянулись перепонки. Прямо из руки выдвинулся светящийся асимметричный трезубец, покрытый замысловатыми узорами с золочённой насечкой, в его основании замерцал сказочной величины сапфир, из которого полезли стальные змеи. Теперь трезубец походил на вилы с девятью острыми концами, символизирующими девять подземных сфер. Для работы в поле эти вилы подходили меньше всего. Между концами-змеями проскочили искры, они засветились. Свет постепенно охватил её руку и перешёл на тело, и тогда во все стороны хлынули лучи, но не как положено прямые, а переплетающиеся и шевелящиеся жирными осьминогами. Свечение разрасталось. Осьминоги исполняли какой-то архаичный танец с непонятным ритмом, то и дело приближаясь к Зиночке. Красивое личико Эллы, также претерпев изменения, теперь смотрело откуда-то сверху, совсем неаристократично клацая зубастой пастью. Все тридцать метров её туловища были окутаны свечением, мешающим разглядеть детали.
— Анатолий Фёдорович, теперь вы видите, на какой змее вы были женаты. Точнее, на динозавре. Ну откуда могли быть у неё дети, когда она яйцекладущая? — Зиночка спокойно разглядывала метаморфозы, хотя узнала в Элле верховную богиню: изображение на рельефе в Кобо весьма достоверно передавало оригинал.
— Уже не женат. Я даю ему развод, — концы вил мгновенно удлинились и впились в несчастного Анатолия Фёдоровича, окрашиваясь красным. Его грудь тут же опала. Через несколько секунд это уже был скелет, обтянутый кожей.
— Да, я слышала, что боги майя страдают вампиризмом, — надо было что-то сказать и Зиночка вспомнила о вампирах. Всё произошло так быстро... Она просто не успела осознать: вот он, ее кумир, человек на которого она молилась всю жизнь, ради которого пожертвовала семьей и карьерой теперь лежит грудой неподвижного тряпья. Куда девались его самоуверенность, ирония? Нет их. Нет и его самого. Нет...
— По сравнению с нами вампиры — жалкие котята. Мы — боги. Только боги могут переходить из одного мира в другой. Я провела вас в нулевое пространство, в точку соединения всех пространств. Погибший в этой зоне исчезает абсолютно. Сзади тебя находится первый человек, который передал тебе силу бога Луны, но сейчас он должен будет выполнить последнюю миссию — принять тебя. После чего, согласно предсказанию, его коснётся второй и замурует всех вас навеки. Тебе будет приятно осознать, что со вторым ты уже знакома. Из-за спины Эллы с окаменевшим лицом вышел Женя. Его глаза ничего не выражали, губы были плотно сжаты. "Неужели она его зомбировала, превратила в автомат?" — подумала Зиночка:
— Так вот почему он разыскивал первого человека? Ещё передо мной ваньку валял, — Зиночка опять повернулась к богине Шибальбы. — Подленькое создание получилось у тебя, Хун-Каме⁵. Как говорят у меня на родине, "яблоко от яблони...".
— Хватит болтать, твоё время истекло. Иди же в объятия Чёрного человека, он давно тебя ждёт, последняя богиня Неба.
Зиночка оглянулась. Тёмная масса уже пузырилась, то и дело под тёмной кожей пробегали волны, потрескивая голубыми искрами. Иногда из середины массы вылетали длинные тонкие нити. Они изгибались, переплетались, свивались в узлы и шарили в воздухе, будто что-то искали и пытались ухватить. Зелёные глаза безразлично светили вверх.
— Иди, я тебе повелеваю, — Хун-Каме угрожающе подняла руку с вилами.
Что-то тяжёлое вкрадчиво упёрлось Зиночке в грудь и надавило. Но Зиночка даже не шелохнулась. Хун-Каме удивлённо посмотрела на неё и опять подняла руку:
— Я повелеваю!
— Ты можешь повелевать только таким же кровавым и бесплодным, как ты сама. Над богами Неба ты не властна. Вы — самозваные боги. Вы жалкие остатки модифицированных динозавров, открывших бессмертие и потерявших способность рожать. Я не нашла в Списках Шибальбы ни одного нового бога.
Вместо ответа Хун-Каме коснулась скипетром пола, отчего он зашевелился сразу в десятках мест. Плиты лопнули, разметая пыль, беззвучно взлетели вверх, и прямо из пола выросли боги Шибальбы.
— Ты звала нас, госпожа? — спросил тот, который в пещере Мрака представился Зиночке как Вукуб-Каме.
— Да, я объявляю праздник смерти последней богини Неба. Соединимся же, братья!
— Соединимся, госпожа, — подхватили остальные, — соединимся.
Где-то внутри Хун-Каме вспыхнул огненный шар, и она тут же исчезла в светящемся торнадо. Рыжие смерчи вихрем закрутились по комнате, расширяясь, они всасывали других богов. Через минуту перед Зиночкой вращался гигантский световой столб. Камни на потолке раскалились докрасна. Колонии мелких насекомых, тысячелетиями сновавших между плитами, мгновенно испарились. Женя с тем же непроницаемым лицом маячил позади. Не прекращая бешеного вращения, столб стал надвигаться на Зиночку. Она отступала. Вот уже чёрные иглы Чёрного человека почти достают до её спины. Багровые пятна странными цветами поползли по спине.
— Смелее, богиня Луны, — услышала Зиночка голос Эллы — Хун-Каме. — Тебе осталось сделать последний шаг. Так сделай же его, всё равно деваться тебе некуда.
— Я — не богиня Луны. Я первый человек Неба. Единственный человек, которому боги неба передали всю свою силу. Описывая историю богов, вы всегда забывали обо мне. Но сила человека заключается не только в том, что даёт ему божество, а в нём самом, в его уме, в умении объединяться с себеподобными. "Человек человеку волк" придумали боги. В мире людей человек человеку брат.
Зиночкино сознание растворилось. Оно стало частью множества других, образующих главный и единый мозг, призванный управлять земными и небесными делами, физическими законами. Там, где она стояла, осталось только голубое солнце. Его лучи мгновенно вытянулись по вертикали, распахнулись на две части, обняли, переплелись с потоками светящегося торнадо и потащили его внутрь Первого человека. Чёрное тело буквально взорвалось тысячами нитей, окутав потоки света тёмной пульсирующей сеткой. Теперь вся гигантская масса представляла собой клубок из пучков света и тёмных нитей. Лучи гасли. Тёмных пятен становилось всё больше. Огненный смерч поглощался внутренним пространством Первого человека. Ханум-Каме поняла, что её провели, тот, кого она считала слабым второстепенным божеством, оказался воплощением Сердца Неба. Тогда, распавшись на множество мелких частей, она стала просачиваться сквозь сеть наружу.
— Нергал, где ты, Нергал? Спаси своих верных слуг! — кричала она непонятные слова. — Он придёт! Он за всех отомстит! Нергал, где же ты?!
В этот момент Женя, который совершенно безучастно наблюдал за происходящим, сделал несколько быстрых движений и исчез. Только шорох чего-то огромного и быстрого пронёсся над местом сражения, и всё погрузилось во тьму.
Свет исчез. Первый человек, как чёрная дыра, поглотил все лучи без остатка. Его мерцающая поверхность гасла, превращаясь в камень. Он повернул глаза к Жене:
— Ты убил меня, Второй.
— Да, я был на это запрограммирован. У меня не было выбора.
— Но ты отомстил за меня богам.
— Да. Теперь твоё сознание властвует над миром. В мифическом мире внутри тебя ты — бог, а они... Они должны будут тебе поклоняться.
Зелёные глаза гасли:
— Спаси… бо... брат.

6

В тёплых лучах июня витрины ЦУМа выглядели особенно нарядными. Огромная очередь у входа в магазин столпилась за очередным японским чудом: розовый мишка-панда умел ходить, кивать головой и даже отвечать на некоторые вопросы. Правда, он стоил столько, что родители осчастливленных детей улыбались не очень-то весело. Но нарядная демо-версия, в полтора раза больше своих собратьев на прилавке, расхаживала за стеклом витрины и собирала всё больше и больше желающих.
Немолодая парочка с коляской уже минут двадцать стояла в очереди. Их это отнюдь не смущало. Они как будто радовались причине побыть вместе.
— Жень, мне кажется, что на нас все оглядываются, думают, какая молодая бабушка.
— Так скажи им правду, что ты престарелая мамаша.
Зиночка в ответ счастливо улыбнулась:
— Профессор Кисиленко, ну ты и хамло! Знала бы, что ты такой, осталась бы в Чёрном человеке навсегда. Он мне несомненно симпатизировал.
— Я тогда подумал, что тебе кранты, этот Чёрный втянул вас всех, как в воронку.
— Он был создан для борьбы с богами, а не с людьми. Божественного он меня лишил, зато ничто человеческое мне не чуждо. Даже рожать после сорока, причём очень замечательных деток. Правда, наш Борька — просто прелесть?
— Самая лучшая в мире прелесть. И ты тоже. Не знаю чего тебя лишил Чёрный человек, но ты божественная всё равно.
— Жаль только, что теперь я не могу превратить тебя в жабу, за откровенный подхалимаж, хотя иногда руки чешутся. Зато, как говорят в книгах, в нашей истории победило добро.
— А признайся, ты же с самого начала догадывалась, что ты не просто богиня Луны? Между прочим, боги Шибальбы знали, что Небо сделало человека, но не знали, где его искать. А то, что человек ни коим образом себя не проявлял, делало его мифом вообще.
— Может быть. Я даже себе боялась признаться, знала, как это опасно. Но ты ведь тоже не говорил мне правду. Хотел с моей помощью найти Чёрного?
— Зачем мне было его искать? Разве ты ещё не поняла, что я бывал в той комнате. Просто я знал, стоит мне ликвидировать Первого человека, как необходимость во мне отпадёт, более того, я могу стать опасен и от меня постараются отделаться. Когда появилась ты, я решил, что это мой шанс — ты же читала в комнате предсказание на табличках. Боги не наделили меня большими возможностями, но как человек я мог хитрить. Словно в шахматах я продумал и рассчитал, как заставить тебя попасть в секретную комнату. Это я посыпал твоего лосося рвотным. Это я подтолкнул тебя к Чёрному человеку. Быстро двигаться — единственное, что я умею. А потом спровоцировал Сильвию на твоё похищение. Я знал, что для тебя это смертельно опасно, но я верил предсказанию. Да и не было у меня выхода. И у тебя тоже. Что касается чудес, которые ты видела и которые творила сама, то они имеют под собой вполне реалистичную базу: предки богов когда-то открыли способ перемещения в различных пространствах. Они могли уйти в субпространство и вернуться в первоначальное измерение, но уже в другое время, например, в десятый век, зафиксировать себя в этом времени и переместить свою зафиксированную проекцию в будущее или настоящее, обеспечивая таким образом собственное бессмертие. Более того, они могли перемещать по пространствам другие предметы, явления, людей.
Он замолчал.
Зиночка молчала тоже, перебирая в памяти недавние события. Её богатое воображение заставляло дополнять историю новыми деталями, которые могли бы иметь место, повернись дело другим образом.
Ровно через год после их возвращения из Мексики пришла странная бандероль. Плоская и длинная, похожая на завернутую в бумагу доску. Обратного адреса не было.
— Может, бомба? - предположил тогда Женя.
— Может, но лучше, если это будут комиссионные из Швейцарского банка за удачно проведённую операцию по обезвреживанию террористической группировки мексиканских божеств.
— Ну, тогда разворачивай.
В бандероли действительно оказалась доска с рельефами, наподобие тех, которые Зиночка видела в комнате Чёрного человека.
Женя побледнел и чуть не выронил посылку из рук:
— Это может быть похлеще бомбы.
— Что там написано? — переполошилась Зиночка.
— А я почём знаю? Но судя по нашему опыту, вряд ли что-то приятное. Заклинание какое-то. Давай-ка мы это выбросим.
— И тогда им сможет воспользоваться кто-то другой. Нет уж, лучше спрячем, — разумно предложила Зиночка.
— Тепло, почти как в Мексике, — Женя отвлёк Зиночку от тревожных воспоминаний и вернул в настоящее. — Точнее, жарко, как в Мексике, — он распахнул пиджак.
— Отныне для нас на всю жизнь Мексика будет главной темой. Хотя тебя туда теперь на аркане не затянешь.
— На аркане нет, разве что в какую-нибудь археологическую экспедицию... Кстати, там в ресторане сейчас лосося подают.
— Уговорил, мне в Мексику уже не хочется тоже.
Зиночка взглянула на своего малыша и обомлела: мишка с витрины лежал рядом с её трёхмесячным Борькой и перебирал ногами. Толпа ошарашено смотрела на внезапно опустевшую витрину.
— Жень, ты посмотри на этого юного клептомана! Пошли отсюда быстрей, всё равно никто в твои объяснения не поверит.
— Вот тебе твой Борька-ангелочек.
— И не говори. Ты, кстати, видел его лопатки - того и гляди крылья прорастут. Там уже пёрышки появились. Мягкие, как у цыпёнка.
— Я не удивлён. Иметь такого ангельского папу... Да, Зин, я всё забываю тебя спросить, там в пещере, богиня призывала на помощь какого-то Нергала. Ты не знаешь, кто это?

________________________________________

¹ Один из богов Майя, вызывавший кровотечения
² Один из богов Майя, вызывавший опухоли
³ Бог Луны у Майя
⁴ Один из богов-повелителей подземного мира
⁵ Один из главных богов Шибальбы