Ах вернисаж, ах вернисаж!..

Это было 1 июля 2008г. Предпраздничный Минск трепетал красными и зелеными флагами. По улицам и площадям столицы струился нескончаемый поток машин, автобусов и троллейбусов. Людской водоворот кружил среди торговых центров, то втягивался в метро, то выплескивался наружу. Тем временем к Троицкому предместью, что чередой нарядных старинных домиков теснилось над излучиной Свислочи, подъехал автобус. Туристы в Троицком предместье – не редкость. Этот замечательный уголок Минска, где впервые в истории белорусской столицы по проекту архитекторов Л.Левина, Ю.Градова, С.Багласова была проведена полная регенерация – восстановление исторического архитектурного облика, не обходит вниманием ни одна экскурсионная группа. Но в данном случае автобус доставил не туристов, а пинских художников и их работы.
А через несколько часов здесь на Старовиленской, 14 в уютной "Гостиной Владислава Голубка" состоялось открытие выставки творческого объединения «Арт-факт». Шесть художников, кровно связанных с Пинском, – Сергей Жилевич, Николай Козловский, Виктор Саганович, Евгений Таламай, Изя Шлосберг, Аркадий Шустерман представили свои произведения на суд взыскательной и ревнивой столичной публики. Шесть художников, но у каждого свой стиль и манера, любимые сюжеты и образы…
У входа на выставку в глаза бросается "Год петуха" С.Жилевича. Браво тому, кто догадался разместить его в самом начале экспозиции. Браво автору – признанному мастеру резца и кисти! На мой взгляд, получилось замечательно, словно первый звучный аккорд, словно пролог ко всей выставке. Яркий, задорный петух, написанный сочными мазками. Невообразимый щёголь – от пунцового гребешка до острых шпор на ногах. Горлопан и забияка, который своим звонким "кукареку" запросто отправит в преисподнюю любую нечисть.
А чего стоит его развевающийся радужный хвост?! Эти изогнутые перья, подобные реющим знаменам, словно призыв – следуйте за мной – не пожалеете, будет весело, занятно, ярко, празднично и необычно! И это чистая правда. «Петух» Жилевича восхищает буйством красок и заражает оптимизмом, но при этом у каждого гостя выставки он вызывает свои ассоциации. Председатель Союза еврейских общин Беларуси Леонид Левин – почетный гость выставки, пошутил: "Он "наш", смотрите, у него пейсы!".
Не хочется, прощаться с «Петухом», но рано или поздно каждый гость выставки отрывает свой взор от красавца. И следует дальше по хрупкой грани между реальностью и фантазией, воплощенными в этих полотнах и скульптурах.
Показав себя незаурядным колористом, С.Жилевич далее предлагает серию работ в иной манере. Вот чайка, подобная белому сиянию, родившемуся на гребне волны – «Чайка по имени Джонатан Левингстон». А это "Бумажный ангел" - хрупкий, почти невесомый, безукоризненно белый. Только кто же сложил его из бумажного листа и над кем простерты бумажные ангельские крылья? А напротив – "Черная кошка», что сливается с фоном… А может кошки и вовсе нет, это всего лишь иллюзия? Надо будет вернуться еще раз к этому полотну и посмотреть повнимательней – так есть кошка или ее нет? Таково искусство – не надо от него требовать, чтобы было все понятно как в букваре, надо, чтобы было интересно…
Скульптуры С.Жилевича, созданные из дерева, металла, камня всегда изысканно-изящны. Они как бы разбрелись по всему залу, возникая то тут, то там. Вот черная сгорбленная фигура "Статуи скорби" с маленьким просветом внутри. Безмерное горе испепелило ее сердце. Кто это - мать, потерявшая дитя, или вдова, схоронившая мужа? А это совершенство линий – "Грация", вырезанная из красного дерева. А вот «Материнство». Мать и дитя слились в одно целое, их связь неразрывна. Белый мрамор, из которого создана скульптура, излучает тепло и спокойствие. Мастер сумел вычислить даже "Формулу скорости". Этот сгусток алюминия – что это? Автомобиль, мотоцикл, ракета? Не важно! Он несется в пространстве, теряя четкость очертаний. Это скорость!
В центре зала можно лицезреть сказочную «Золотую рыбку Полесья». Рукой мастера она не вырезана, а скорее выпущена на волю из цельного куска дерева, прятавшего от нас ее очертания. Милая рыбка, трепещущая своим золотым хвостом! Будь осторожна – не подплывай близко к "Рыбному дню", где по воле его автора, собрались жаждущие твоей плоти хищные рыбы.
Кстати, кто-нибудь знает, кто и когда завел традицию «рыбных дней» в советском общепите?! И чем были вызваны эти «рыбные дни» - заботой о том, чтобы в рационе трудящихся хоть раз в неделю присутствовали морепродукты, или дефицитом мяса?! Но "Рыбный день" Изи Шлосберга – не о поедании рыбных клёцок или хека под маринадом. Он – о поедании себе подобных.
Перед нами длинный покрытый скатертью обеденный стол. Вокруг него резные стулья с высокими спинками. Почему-то все стулья разные. Мелькает догадка – может быть все это для того, чтобы каждый из "допущенных к столу" знал свое место (словосочетание, если помните, ввел некогда в обиход проницательный Фазиль Искандер)? На стульях в ожидании трапезы – «хозяева подводной жизни», ибо действо происходит на аквамариновой глубине водоема. На столе расставлены столовые приборы. Большие рыбы, вооружившись вилками, приготовились есть малых… Кучка наглых хищников тупа, жирна и по-рыбьи пустоглаза. Им не впервой закусывать себе подобными. "Допущенные" даже не утруждают себе охотой на своих собратьев. Просто расселись и ждут законного обеда, ведь и законы здесь устанавливают они сами.
Я ловлю себя на мысли, что и меня – мелкую рыбешку, тыкали вилками на таком вот столе, примериваясь сожрать без остатка. Сдается, я даже узнала те хищные челюсти, что некогда клацнули в миллиметре от меня. И я, как и прочие зрители, тревожусь за крошечную рыбку, подплывшую на опасное расстояние к хищникам. Мы долго стоим перед «Рыбным днем» не в силах оторваться, словно ждем развязки. И пусть простит мастер, если мы не смогли постичь всю глубину его замысла, рожденного буйной фантазией и житейской мудростью, замысла, где есть место и легкой иронии, и едкой сатире.
По-соседству зрителя ожидает встреча с самим автором Изей Шлосбергом. Это необычный, а «Двойной автопортрет». Так не бывает, – скажут приверженцы реализма. Как могут оказаться вместе в одной рамке невинное дитя в длинной рубашонке, делающее свои первые шаги, и тот ироничный зрелый человек, в которого оно превратится спустя многие десятилетия! Что это за раздвоение личности?! И где же сокрыт источник света, что, просияв на босоного с распахнутыми глазами ребенка, затушевал полутенью его зрелый образ?
Стоя перед работами И.Шлосберга, невольно вспоминаю то ли девиз, то ли формулу искусства, которой творцы следовали еще в эпоху барокко: «Задача искусства – удивлять, не можешь удивить – ступать в конюхи!» Сменялись века, а вместе с ними стили и направления в искусстве. Когда в 1950г. в Пинске родился Изя Шлосберг, в Советском Союзе вовсю процветал социалистический реализм. Но Изе Шлосбергу ближе фантастический мир иносказаний, в который и нам посчастливилось заглянуть благодаря этой выставке. Он умеет удивлять и поэтому, согласно вышеназванной формуле – он абсолютно застрахован от «трудоустройства на конюшне».
Мы долго вглядываемся в холст, пытаясь разгадать, что это за «колесики» рассыпаны подле "Голгофы", и любуемся похожим на прозрачное облако "Пролетающим ангелом". Мы в плену образов, мыслей и чувств мастера, доверенных полотну.
На первый взгляд, выставка невелика, но в этом-то и ее прелесть. Никто не торопит и можно подолгу наслаждаться полюбившимися творениями. Отдав должно миру неуемной фантазии, мы переводим взор на хорошо узнаваемый, предметный мир пейзажей и натюрмортов. Я всегда полагала, что «конек» Виктора Сагановича – это графика, но, взглянув на великолепный "Натюрморт с тыквами", открыла для себя новые грани таланта художника. Что за прелесть эти тыквы! С желтоватыми и зелеными полосами- разводами на шероховатых боках! Они настоящие, прямо с огорода, с толстыми хвостиками и скрытым от нас под пупырчатой кожурой оранжевым нутром. Они излучают свет и тепло, накопленные солнечным летом, являя собой один из символов осеннего Полесья. А вокруг "Натюрморта с тыквами" - городские пейзажи: "Снегири.Первый снег", "Зимний день", "Первая зелень", "Оттепель", "Пинские горизонты".
Для каждого пейзажа найдено свое композиционное решение и колорит. Вот «Пинские горизонты» - динамичные линии каменных строений, среди которых возвышается легко узнаваемый силуэт францисканского костела. Перспективные сокращения как бы затягивают зрителя вглубь пространства картины, и мы прямо из "Гостиной Голубка" вступаем на улицы нашего любимого Старого города – исторического центра Пинска. Невероятно симпатичен и лиричен "Зимний день", написанный мягкими приглушенными тонами, воссоздающими свет, морозный воздух и снежное покрывало, укутавшее хорошо узнаваемые пинские домики.
Пинскую тему продолжают работы Николая Козловского, что подобно машине времени переносят нас в Пинск его детства и юности, тот Пинск, которого нет и никогда больше не будет. Но рука мастера оживила, отстроила для нас этот старый Пинск, который был совершенно немыслим без огромного костела иезуитов, что прежде доминировал над рыночной площадью и в одночасье в 1953г. был обращен в прах местными "геростратами", а также, без каменных торговых рядов и многочисленных лавок и магазинов на рынке, что бездумно и безжалостно были уничтожены следом.
Спасибо художнику – певцу милой старины, который позволяет нам влиться в эту разноголосую рыночную толпу, что торгует, покупает, приценивается. Мне кажется, я слышу идиш, так и есть – в довоенном Пинске на идиш говорило три четверти жителей. Переводя взор с полотна на полотно, мы словно обходим рынок и вдоль рядов с мануфактурой, отменными непромокаемыми сапогами, гончарными и бондарными изделиями, разносолами, спускаемся к реке.
Берег у подножия коллегиума, в который уткнулись носами лодки полешуков с рыбой, домашней птицей и прочей живностью – одним словом, сельским товаром, что доставлялся сюда из окрестностей города по Пине, Припяти, Ясельде и другим полеским рекам и речушкам, полон народу. Торг на воде был приметой, особенностью старого Пинска. И работы Н.Козловского дарят нам уникальную возможность увидеть его своими глазами. И лишь в "Празднике цветов" нет ни архитектуры, ни бытовых сцен. Здесь, во всё полотно цветут шикарные гладиолусы разных оттенков, и в их окружении мило улыбается очаровательная девушка, что вырастила прекрасные цветы в своем пинском дворике. «Праздник цветов» - это свежесть и жизнерадостность, это красота и поэзия реального мира, в котором мы живем.
"Цветочную" тему продолжают колоритные работы Аркадия Шустермана. Пышные грозди сирени, написанные рукой мастера, как живые – это натюрморт «Сирень». И тут же на соседнем холсте девушка с бантом, в сиреневом платье, похожая на мечтание под чудесную музыку, что звучит в гостиной. А на другом полотне художника, передавая тончайшее лирическое настроение, цветет хрупкая и нежная роза… Натюрморты А.Шустермана великолепно и точно передают и форму, и цвет, и самую сущность предметов. На блюде исходит сладким соком светящийся изнутри ломоть зрелой, ароматной дыни и кровоточит на полотно полуочищеный гранат…
Увидев "Натюрморт с рыбой", я ловлю себя на мысли, а что если это и есть те самые хищники из «Рыбного дня», которые теперь сами стали жертвами? Не они ли выпотрошенные и продетые под жабры теперь вялятся на солнце?!
Пейзажи А.Шустермана "Весна", "Осень в Кнубово" написаны вдохновенно и свободно. Это ликующая, жизнеутверждающая гармония красок.
Работы фотохудожника Евгения Таламая выполнены не кистью и не карандашом, но они столь выразительны, столь одухотворены чувством любви к своей родине, что не уступают живописным полотнам. Это результат размышлений, терпеливого наблюдения, творческих поисков и приливов вдохновения. Посмотрите на эту «Зиму» – вот показалась вдали утопающая в снегу деревенька с бревенчатыми домами, сбросившими листву деревьями, стогами сена. А перед ней, огромный белый заснеженный простор... Мягкая и лиричная работа.
Пейзаж "Золотая осень" нас переносит в пустынную аллею старого парка, где под сенью деревьев, расцвеченных яркой желтизной, уже лежит ковер опавших листьев. Фотообъектив мастера не просто запечатлел осенний сон, в который погружается парк, он уловил изменчивость его природы. Но главное, художник сумел передать световоздушную среду осеннего парка. Он разглядел пространственную перспективу и умело передал ощущение пространства, что влечет нас зрительно вглубь усыпанной золотой листвой аллеи.
"Коллегиум" - это один из признанных символов города над Пиной. Его рисуют и фотографируют с разных сторон и мастера, и дилетанты, благо ни один фасад коллегиума не похож на другой. У Е.Таламая и старый коллегиум, и облака, что проплывают над ним, отражаются в зеркале Пины, уводящей наш взгляд куда-то за мост, где проступают очертания былой францисканской святыни. Торжественно-красочный "патриарх пинской старины", притягивает и манит к себе – под своды, где несколько веков тому назад состязались в своем красноречии его выдающиеся профессора…
На другой работе мастера - Мирский замок – один из архитектурных символов Беларуси тоже отражен в водном зеркале небольшого озера, что плещется у его подножия. Красные островерхие башни и синяя вода. Выразительный, запоминающийся образ Отчизны, у которой есть своя славная история.
И наконец – «Старая дорога», мощеная шестигранной плиткой – «косткой» или «трилинкой», как говорили в Пинске. Это не просто дорога – это символическая дорога жизни. Маленькие камушки дней, утоплены в бетон недель и месяцев, что складываются в года. Вот житейские невзгоды вздыбили и вихрем закрутили ее размеренный ход. Но миновав эту круговерть, дорога устремляется дальше в светлое завтра, что брезжит вдали. "Старая дорога" - это находка художника, который разглядел на ее вытянутом пестром полотне выразительный декоративный орнамент, чем вызвал заслуженный восторг зрителей, заинтригованных расшифровкой смысла, сокрытого в этом образе.
Предзакатное солнце, протянув нити своих лучей над Свислочью, заглядывает в окна гостиной, внося свою лепту в создание особого настроения, что царит на выставке. Остается лишь сказать свое зрительское спасибо каждому мастеру в отдельности и всем, кто был причастен к устройству этого вернисажа. Спасибо за подаренный праздник! Выставка интересная, достойная и без сомнения она не останется без внимания жителей и гостей нашей столицы.

Татьяна Хвагина